Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
Оклемался?– помахал рукой Никита; над его готовой изредка возникала сеточка свечения.– Как самочувствие, меченоша?
Есть хочу, - мрачно ответил Такэда.– Где это мы?
А ты разве не видишь?
Не вижу.
Помнишь, нам подарили свернутый пейзаж? Мы в нем.
Такэда с облегчением вздохнул.
– А я грешным делом подумал... Значит, мы в Гашшарве? Но как же... а если нас обнаружат, пока мы тут отдыхаем?
– Не обнаружат, - раздался чуть звенящий баритон Дадхикравана. Субпространственная свертка ограничена хроносрезом с
– Ё моё!– искренне сказал Толя.
Сухов засмеялся, оглядываясь на Дадхикравана.
– На эти темы с цим можно беседовать сутками, он фанатикисследователь и готов ради знаний прыгнуть в пасть дьяволу.
– Ты обо мне слишком хорошего мнения, - застеснялся Такэда.– А как мы отсюда выйдем?
– Ногами. Обрыв перед тобой на самом деле - выход. Все, Оямыч, вопросы потом, разворачивай второй подарок - скатертьсамобранку Итангейя, я тоже не прочь перекусить. А заодно проведем ревизию снаряжения.
Такэда открыл транскоф и начал выкладывать его содержимое на траву: арбалет со стрелами, свернутыми пространствами, шиххиртх, прибор многодиапазонного видения, пси-рацию, пэри, золотую "муху" опознавания, врученную Вуккубом, пластинку из "слоновой кости", кухонный комбайн или скатерть-самобранку, коробку НЗ.
– Все, там больше ничего нет.
Сухов кивнул, достал из внутреннего кармана отливающий живой чернотой пистолет - инферно. Умертвие. Взвесил в руке и спрятал обратно. Погладил торчащую за поясом рукоять меча.
– Я думаю, этого нам будет достаточно.
– Если не нарвемся на мертвую зону - достаточно, - сказал Дадхикраван.– Однако следует помнить, что в Гашшарве воплощен феномен своеобразного ямапракатихария: психофизическое воздействие рождает ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы властвовать в нем безраздельно, и единственный универсальный закон Гашшарвы - ее воля.
– Ничего, прорвемся.
– Прошу учесть еще вот что, - продолжал Дадхикраван, не выказывая чувств.– Размерность Гашшарвы не целочисленна, что порождает ряд эффектов, абсурдных с точки зрения человека, а квантование пространства-времени происходит по другим законам.
– Ну-ну?– Глаза Такэды загорелись.– А как это выглядит конкретно?
– Узнаете.– Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами.– Серые зоны мы, может быть, и пройдем, но в мертвых зонах чрезвычайно высок риск случайной гибели. А отличить их друг от друга извне почти невозможно.
– Ну все, запугал до дрожи в коленках, - сказал Сухов, поглаживая рукой пластинку "скатерти-самобранки".– Как, Оямыч, может, вернемся?
– Двум смертям не бывать, - начал Такэда.
– ...а одной не миновать, - закончил Никита, и тишину этого дивного уголка земной природы нарушил дружный хохот.
Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно,
В том, что они попали в мир абсурда, Такэда убедился в первые же минуты путешествия по Гашшарве.
Из кокона отдыха с земным ландшафтом они вышути в синефиолетовое марево без определенных ориентиров, с плывущими светящимися дымами, неясными темными громадами, с низкой туманной пеленой вместо неба и скользящими между громад голубыми, просвечивающими, как кисея, призраками. Призраки иногда проносились целыми вереницами и долго светились сквозь туман причудливыми пятнами, постепенно тускнея. Они были изменчивы и неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дым, и темные утесы, похожие на горы тяжелого дыма, и лишь твердь под ногами не обманывала зрение брусчатка!
Сила тяжести в этом мире была близка к земной.
Маги посоветовались о чем-то, перейдя на пси-связь, и двинулись к одному из "утесов", который оказался провалом, входом в другое пространство, резко отличающееся по условиям от синефиолетового.
Путники увидели себя на вершине холма с крутыми огонами.
Холм имел бело-серебряную морщинистую поверхность, поросшую странной травой: длинные гибкие хлысты коричневого цвета, полупрозрачные вблизи то расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые елочки, то сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же холмов, почти идеальных полусфер, были разбросаны по мрачной коричнево-зеленой равнине с миллионами кочек и белесых пузырей. Равнина не имела горизонта, уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами, глядящими с угольно-черного небосвода.
– И-и-й-я-а-а!– раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.
Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва под ногами затряслась, из-за крутого бока холма показались ярко-желтые рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на холм весь, так что замершие люди могли рассмотреть его целиком.
Он очень походил на трицератопса, гигантского травоядного динозавра, обитавшего в конце мелового периода на Земле, но выявились и отличия: оранжевая пупырчатая шкура у него походила на акулью, глаз было три, как и лап, а ног не было совсем, словно он ползал по земле на брюхе, как улитка. На людей и их спутника зверь, ростом достигавший Сухову до плеч, не обратил внимания.
Методично наклоняясь к стеблям травы, он облизывал каждый длинным языком, так что стебель завивался в спираль, и полз дальше. За ним показался еще один и еще, пока не выбралось все стадо в двадцать с лишним особей. Последним показался пастух, гигант в косматой шкуре, похожий на ограненный кусок скалы коричнево-красного цвета, с головой лягушки или тритона, но с одним щелевидным глазом. В правой лапе чудовище держало толстый, в руку человека, кнут, а в левой изящный аппарат со множеством шкал, окошек, индикаторов и клавищ, напоминающий магнитофон.