Тень Люциферова крыла (Посланник)

Головачёв Василий Васильевич

Такэда представил, и они очутились в самой настоящей сауне!

С парилками - сухой и мокрой, с душем и огромным бассейном с прозрачно-голубой водой. Кафель, мрамор, никелированные поручни, запахи березового веника, леса, трав, рассеянный свет...

Сухов засмеялся.

– Будь по-твоему. Пошли раздеваться, я тоже соскучился по бане.

Толя хотел спросить: а здесь все настоящее или на уровне внушения? но тут же поспешил прогнать эту вредную мысль.

Однако их кайф длился недолго. После мисоги - как назвал Толя процесс мытья в бане - их покормили (стол, казалось, сотворял блюда и убирал их без посторонней

помощи), препроводили в комнату, напоминавшую гостиную Ксении - это уже сработали воспоминания и эмоции Никиты, - и в кресле за столиком с фруктами появился лемур Итангейя. Как выяснилось, двойник мага, который "полностью" объявился только при отбытии гостей.

– Я уполномочен обсудить ваши проблемы, - без обиняков заявил чернолицый хозяин; так и осталось невыясненным - был ли серебристо-серый пух естественной порослью, покрывавшей все его тело, или костюмом без швов, молний, карманов и пуговиц.

Сухов потемнел, но сдержался. Сказал тихо:

– Мой товарищ не владеет пси-связый, поэтому прошу перейти на звуковой обмен.

– Нет возражений, - проговорил Итангейя на чистом веском языке. Голос его был музыкален и нежен.
– Я понимаю ваши чувства, но помочь ничем не могу. Мы, наверное, покажемся вам эгоистичными и высокомерными, но это стандартная точка зрения землянина, не получившего того, что он хотел. В отличие от вашей - цивилизации потребления - цивилизация Пер-нон-Пера видит цель в мышлении и познании, в самопознании, в созидании сложнейших. изощренных, философских и эстетических систем, важность и этический потенциал которых намного превышает любые прагматические устремления. Поэтому у нас нет ни времени, ни интереса, ни желания участвовать в каких-либо проектах, ценность и целесообразность которых сомнительна.

В помещении, стилизованном под земное жилище, заметно похолодало. Толя обеспокоенно глянул на друга: не его ли эмоций дело? Проговорил предупреждающе:

– Э-э... а вот м-м...

– Боюсь, вы не совсем понимаете ситуацию, - перебил его Никита. Если Люцифер взломает стену потенциального барьера, отделяющего заблокированный хрон Хаоса от Веера, ваш мир исчезнет точно так же, как и наш, и весь Шаданакар.

– Пусть так, хотя я не уверен в этом. Однако вы плохо знаете пернонцев. Ведь вы предлагаете ограничить свободу того, кого называете Люцифером, с помощью силы? А наше кредо или, если хотите, религия ненасилие.

Снова в комнате повисло молчание.

Глаза Никиты сузились.

– Ненасилие в принципе - тоже своего рода демонстрация силы. Но я вас, кажется, понимаю.

– Еще не совсем.
– Тон Итангейи остался доброжелательным и одновременно твердым. Он не только был материальным творцом в своем хроне-вселенной, он был его Законом, а человек в свое время недаром вывел форму: sed lex - dura lex.

– Дело в том, что мы относимся к этому существу иначе, - продолжал архонт.
– Люцифер уникален! В том числе и тем, что он - единственная в обозримой Вселенной разумная сила, стремящаяся к разрушению через созидание.

Никита озадаченно дернул себя за бородку.

– Под таким углом я его деятельность не рассматривал.

– У вас еще есть время. Могу добавить: Веер Миров - не есть Больщая Вселенная, существуют еще более сложные континуумы, равно как и ступени развития материи более сложные, чем разум, использующие суперпозиции сил, более хитрых, чем мысль-действие.

Если повезет, вы где-то на своем кэндо-синто-дао встретитесь с проявлением этих сил. Если, конечно, воспримете их адекватно.

– А вы нам объясните, что это такое и как его воспринять, - проворчал Такэда.

– К сожалению, в земном языке нет слов, способных описать Высшие Сияния, творимые мысль-действием, но признаки их иногда видимы. К примеру, смотрите.

Обстановка гостиной исчезла, трое собеседников оказались в абсолютной темноте, не чувствуя ни верха, ни низа, ни тепла, ни холода. Затем в этом вселенском мраке стали возникать пунктирно светящиеся нити, все больше и больше, объединились в ажурную, с удивительно красивым и гармоничным узором башню вернее, колонну жемчужного света, уходящую в обе стороны в бесконечность.

Спустя несколько секунд рядом проявилась еще одна такая колонна, уже с другим рисунком, пересекающая первую под некоторым углом. Потом еще одна и еще, до тех пор, пока весь мрак не оказался расчерченным слабо светящимися паутинными колоннами.

И тут же все пропало. Люди по-прежнему сидели в креслах "гостиной" Итангейи.

– Эти башни... колонны... э-э, - сказал Такэда.

– Вы видели нечто большее,чем колонны света, - учтиво проговорил лемур.
– На самом деле колонны - это проекции на нашу вселенную "вертикальных", более сложных, чем Шаданакар, систем Миров-вселенных. Для их полного восприятия человеческих чувств недостаточно.
– Итангейя запнулся.
– Впрочем, истины ради замечу, что и чувств архонтов-магов тоже не хватит.

Помолчали. Никита о чем-то думал. Маг Пер-нон-Пера смотрел на него внимательно и терпеливо ждал.

– А над чем работаете вы лично?
– прервал наконец свои размышления Сухов.

– Над общей теорией пространств Веера, - ответил маленький маг.
– Но очень хотелось бы успеть поработать над еще одной темой, связанной с работой Люцифера. Существует постулат, что Большой, то есть Абсолютный Хаос соответствует максимальной энтропии, по теории - бесконечной! Я бы очень хотел проверить, достиг ли Люцифер своей цели и как соотносится с истиной указанный постулат.

– Ясно. Спасибо за гостеприимство.
– Никита встал.
– Очень жаль, что не смог убедить вас присоединиться к нам. Но и вы меня не убедили, что правы. Исчезнет Веер - исчезнут и все объекты ваших исследований, и вы сами. И тем не менее вы кое-что мне сообщили полезное, благодарю. Проводите нас к темпоралу, мы пойдем дальше.

Итангейя не пошевелился, но обстановка гостиной снова исчезла, вокруг проявился интерьер зеркально-стеклянного зала с изменяющейся геометрией. Перед людьми высился крутой бок сетчатого шара с отверстием входа в темпорал.

– Если позволите, я кое-что добавлю к вашей экипировке. Посланник.

– Позволяю, - серьезно кивнул Сухов.

Чернолицый лемур достал откуда-то из-за спины два предмета: круглую и тонкую белую пластинку с муаровым рисунком, величиной с ладонь, и прозрачно-рубиновую палочку, похожую на граненый карандаш, внутри которой спокойно плавали искры и колечки света.

– Пластина - это универсальный кухонный комбайн в гиперпространственной упаковке, а карандаш - свернутый четырехмерный континуум с земным ландшафтом, так сказать, нечто вроде объемного фото с эффектом присутствия, в котором можно отдохнуть, развернув его в любом месте.