Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Ни фига!– честно признался Никита.
– Вот иди и думай, созревай.
Уснул Сухов, придя к себе, мгновенно.
Красильников, как и Роман, в свое время тоже был удивлен успехами ученика, вернее, не столько удивлен, сколько озадачен.
– Он схватывает все на лету, - сказал инструктор при встрече с Такэдой.– Так тренинг "амортизатора" требует не менее полугода занятий, а он овладел им за месяц. Если будет заниматься и расти в том же темпе, через год догонит меня. Но...– Красильников замялся.– Странный он
– У него есть на это причины. Просьбу свою о его подстраховке снимаю, он и сам теперь постоит за себя. А вот кэндо уделите как можно больше внимания, это ему пригодится в первую очередь.
– Где это ему пригодится?– нахмурился инструктор.
Такэда неопределенно ткнул пальцем вверх.
– Там, в других сферах. Я не шучу, Иван Григорьевич, но и объяснить внятно не смогу.
– Темните вы что-то, уважаемый Тоява Оямович. Уж не контрразведчика ли будущего вы мне подсунули? Или разведчика? Роман-то в этой организации работает. Впрочем, меня это не касает ся, тем более, что заниматься с таким парнем - одно удовольствие. Не поверите, но он усовершенствовал два приема в комбинациях импоссибл. Творчество - дар необыкновенный, подвластным только избранникам, и ваш Петров далеко пойдет, если будет этот дар развивать и дальше.
Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, к лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Кра сильникова, заметил:
– Вы даже не представляете, насколько правы - насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.
– Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова - фамилия, небось, подставная?– есть и талант, и творцеская жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он - мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже "сечей Радогора".
– Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время...
– Понял, подстрахую.
– Нет, дело в другом. Ник... Владимир Петров - не только акробат, но и танцор, причем неординарный.
– Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.
– Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть.
Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.
– Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше.
– Когда ты изучаешь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь, философски промолвил Такэда.– Это не я сказал, - Встал.– Спасибо за прием.
После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию "до востребования" на имя Кусуноки Ёсисада - под этим псевдонимом он поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа: "Творится странное. Прилетай". Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.
Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил,что улетает на неделю. Не дав ему опомниться, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов: "Это я. Вариант один подходит?"
– Подходит, - глуховатым голосом ответил Роман.
– О'кей.
Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. В первом они встречались в Переделкино, недалеко от писательского дома творчества, у знаменитого кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.
Роман прибыл первым, окликнул инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм.
Как всегда, в конце ноября уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртки на меху.
Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.
– Быстро ты добрался.
– Хорошо, что существуют частные авиакомпании.
Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.
– Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.
– Ксению видел?
– Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой... негласно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома... и на работе...– Роман хмыкнул. Он хорошо контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.
– Сначала позвонили по телефону:
"Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку".
Я говорю:
"Девушка, он погиб и давно похоронен..."
– Звонила девушка?
– Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни "извините", ни "до свидания". Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин-чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, с кем, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю, в чем дело?
И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: "Кажется, я заблудился".