Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
Системы вседозволенности, насилия и страха, которую создали добровольные помощники грозного Денницы-Люцифера. Да, он имел право быть недовольным своим положением, так же, как имел право называть себя Владыкой, величайшим из вершителей судеб Веера Миров.. Но создателем, творцом назвать его было нельзя.
Понимал ли он сам, что является величайшим разрушителем, когда-либо существовавшим во Вселенной? Или только людям доступны муки морального обоснования того или иного поступка разумного существа, муки нравственного оправдания?..
– Что застыл?– осведомился Никита.
– Я тоже боюсь, - вздохнул
– Как?
Толя походил в задумчивости вокруг кресла, в которое сел Сухов, подергал себя за вихор.
– Понимаешь, я, как и ты, считаю, что просто так Весть не заговорит, нужен эмоциональный взрыв, стресс, как в прошлый раз.
– Я попробую.– Сухов сосредоточился, прислушался к своим ощущениям. Что-то сдвинулось внутри, словно открылась форточка в сплошной стене и кто-то выглянул оттуда, угрюмый и опасный.
Но сама "стена" осталась монолитной и неприступной. Не помогли ни внутренние призывы к Вести открыться, ни болезненные напряжения всех мышц. Весть молчала. Лишь один раз удалось ощутить тонкий укол холода в плечо во время "открывания форточки в стене", затем "форточка захлопнулась", холодная сыпь перестала играть кожей плеча, и ощущение бездны у ног исчезло.
– Все!– выдохнул Сухов, мокрый от пота.. Расслабился, вытер лоб, виновато глянул на бесстрастного Такэду.– Не получается.
Она меня слышит, я чувствую, но отвечать не хочет.
– Я же говорил...– начал было Толя, и в этот момент какой-то звук у входной двери заставил его замереть.– Т-с-с-с...
Никита мгновенно вскочил, напрягся, все еще думая о звезде Вести, и почувствовал бесшумный толчок в голову, перед глазами все поплыло, будто при нокдауне или после стакана спирта, а затем сильнейший "электрический" разряд пронизал плечо, шею, висок, вонзился в голову, и на некоторое время парализовал тело. Сухов не упал только потому, что длился этот паралич мгновение. И тут же все изменилось.
Визуальное восприятие предметов перестроилось, как и ощущение пространства, времени, веса, объема тела. Казалось, Никита размножился, внедрился в каждую вещь, в стены комнаты, всего дома, ощущая их, как части своего тела. Все предметы стали полупрозрачными, неплотными, оставаясь в то же время твердыми и материально ощутимыми. Никита видел их и снаружи, и изнутри абсолютно точно зная состав каждого, характеристики и возможно ста. Он мог бы при желании изменить параметры любого из них вылепить новую форму и придать другие свойства. Он мог бы сво бодно пройти сквозь любую стену, оставив ее целой и невредимой мог бы проделать в ней отверстие любого размера практически без применения энергии, бесшумно, мог бы...
Пространство снова изменилось вокруг: состояние всемогущества длилось три удара сердца, как и состояние паралича. Вернулось ощущение своего конкретного тела, готового к физическому деиствию, основанному на законах бытия этого мира. Ушло всезнание и всеумение, исчезло чувство колоссальных возможностей, а с ним и тысяча других чувств, непередаваемых человеческим языком. Но кое-что осталось - частичка знания, медленно проступающего в голове, как маленькая крупинка золота сквозь мутную воду на дне лотка золотоискателя.
В
– Их пятеро, - прошептал Никита.– Есть лишь один вариант опасения...
Инженер поднял брови, показывая пальцем на дипломат. Сухов отрицательно качнул головой.
– Пожар.
Такэде не надо было пояснять мысль: выбор был - жизнь за обстановку квартиры товарища, и вряд ли Роман протестовал бы, знай этот расклад.
Жил он один в однокомнатной квартире, по-спартански голой: шкаф, стол, кровать, два кресла, гимнастическая стенка, шкафчик для спортивных снарядов, - единственной по-настоящему ценной вещью была полка с книгами. В кладовой, располагавшейся в нише прихожей, Никита нашел пластмассовую трехлитровую канистру с бензином для очистки загрязненных поверхностей, плеснул на пол прихожей и на дверь. За дверью почему-то медлили, хотя и не уходили: обострившимся чутьем Никита буквально видел сочившееся в щели зло и угрозу. Однако нерешительность гостей дала им несколько секунд форы, и беглецы успели выполнить свой план.
Сухов бросил спичку, взметнулось пламя. За дверью затихли, затем тишину взорвал хор восклицаний. Тяжелый удар едва не сорвал с петель дверь, замок крякнул и вылез из лунки. В образовавшуюся щель рвануло пламя, охватив чье-то лицо. В тот же момент Такэда разбил окно в комнате со звоном разлетелось стекло - и завопил, будто они собирались бежать этим путем:
– Прыгай!
Вслед за криком раздался приглушенный удар - Толя выбросил в окно гирю.
В дверь ударили еще раз, так что она распахнулась во всю ширь, и пламя загудело веселее, не давая пришельцам ворваться в квартиру. Сквозь треск и шипение послышался еще один хлопок снаружи - Такэда выбросил в окно гантели. И гости подумали, что их жертвы сиганули в окно с пятого этажа. Послышался топот - все пятеро бросились вниз по лестнице, лифта в этом доме не было.
Как только лестничная площадка очистилась, Никита прыгнул сквозь пламя в прихожей, загородив рукавом лицо. За ним выскочил Толя, более осторожный и внимательный, чем танцор. Он рассчитывал на худший вариант и не ошибся: на площадке пролетом ниже их ждал еще один чужак профессионалы "свиты" знали толк в подстраховке.
Такэда появился на площадке в тот момент, когда Сухов, пропустив удар, падал на пол, а громадный парень в сером комбинезоне со множеством кармашков и молний, отводил назад руку с коротким светящимся копьем. На прыжок инженера он отреагировал тотчас же, но запнулся о выставленную ногу Никиты - тот успел среагировать, будучи в полубессознательном состоянии! и нунчак Толи, позаимствованный у Романа, с глухим треском врезался пришельца в переносицу. Это был страшный удар, способный проломить череп быку, но боевик СС лишь откинул голову с разбитым носом назад, снова нацеливая свое копье. И все же он был потрясен, потому что пропустил еще два удара - по руке с оружием и по челюсти. Копье выстрелило, уже вылетев из руки гиганта. Разряд неведомой энергии, сопровождаемый волной холода, погасил пламя, рвущееся из квартиры Романа и проделал в стене лестничной клетки глубокий, метровой длины шрам.