Тень Люциферова крыла (Посланник)

Головачёв Василий Васильевич

Однако они не успели выйти из башни незаметно. Несколько верхних этажей преодолели по лестнице, а у лифта их ждала засада. Индикатор на пальце Никиты сработал вовремя, но они этого не заметили, слепо доверившись проводнику. Правда, причина выяснилась потом, а в момент нападения Сухов успел лишь плохо подумать о Машиве (предатель?!). Затем началось действие.

Такэда, в отличие от друга, осторожности не потерял, хотя его тоже неприятно поразило отношение здешнего Наблюдателя к происходящему: как только из коридоров на площадку лифта вывалила толпа одетых в пластинчатые доспехи фигур, Машив отступил в нишу коридора

и с любопытством и недоверием стал наблюдать за поведением новоявленных Посланника и Проводника.

По-видимому, у нападавших был приказ захватить беглецов живыми, так как они не воспользовались своим оружием сродни тому, что было у здешнего Наблюдателя: двуствольные самопалы в дырчатых кожухах. Поэтому стрелять они начали только после второго отката атаки: Никита и Толя встретили их отлично, хотя на каждого приходилось человек по шесть. Третья попытка захвата началась со стрельбы поверх голов и резкого окрика командира отряда:

– Сдавайтесь, иначе сделаем из каждого решето!

Говорил он, конечно, на местном наречии, которого Такэда не понял, но в памяти Никиты уже всплыл этот язык, "записанный" Вестью, и он поверил руководителю засады сразу. И опустил копье.

Хотя потом долго вспоминал о своей секундной слабости со стыдом и чувством вины.

Такэда понял его состояние раньше врагов. Копье его исторгло извилистый ручей голубого пламени, в котором исчезла голова командира засадников. Но второй раз выстрелить инженер не смог - руку парализовало от кончиков пальцев до шеи. Выронив копье, которое называлось вардзуни, Толя однако не стал ждать, пока бронированные существа откроют огонь на поражение, и, крикнув: "Проспись, танцор!" - прыгнул на крайнего справа.

Сухов очнулся, но было уже поздно: стволы девяти самопалов повернулись к нему, в то время как десятый искал Такэду, упавшего на пол и боровшегося со здоровенным оперативником.

Если бы беглецы могли во время боя наблюдать за сменой выражений лица Наблюдателя, это их позабавило бы. Сначала он наблюдал за боем с любопытством, затем любопытство сменилось озадаченностью, недоверием, изумлением и даже враждебным недоумением. Какое-то время Машив колебался, все еще ожидая чегото, сомнения снова вернулись к нему, и по мере развития событий он все больше мрачнел и чесал в затылке, прикидывая путь отступления, но прыжок Такэды склонил чашу весов его колебаний в пользу прибывших. Наблюдатель открыл огонь в самый нужный момент, отделявший жизнь от смерти двух людей, взваливших на свои плечи ответственность за судьбы Веера Миров.

Двойная очередь багровых вспышек - пули взрывались от прикасания к любому предмету, даже к одежде - перечеркнула двухствольные автоматы в руках нападавших, половину выбив из рук, а другую - повредив или сбив прицел. Открыть огонь смогли лишь трое из десяти, да и то в воздух, не придельно, а потом в бой вмешался Сухов, яростно целеустремленный и свирепый, как джик вырвавшийся из бутылки. Он раскидал троих, затем еще троих, успевших подхватить свое оружие, схватил на руки оглушенного Такэду и рванул вслед за Наблюдателем, на бегу огрызавшимся длинными очередями из своего жуткого "пущко-автомата".

Им удалось спуститься на два этажа ниже и найти работающий лифт, который доставил беглецов на сотый горизонт гигантского здания, где, как оказалось, Машив прятал аппарат, похожий на

геликоптер и трактор одновременно. Парализованная разрядом копья рука Такэды начала потихоньку отходить, и усаживался в кабину аппарата он уже сам.

Через минуту они были в воздухе, а еще через четверть часа страшной тряски, грохота и свиста распарываемого воздуха приземлились за городом на крышу одного из невысоких зданий без окон и дверей, похожих на гигантские пакгаузы из гофрированного серо-зеленого материала. Никто их не преследовал.

С высоты здания - метров десять, не больше - Сухов еще раз оглядел горизонт и поразился бедности ландшафта: взгляд везде натыкался лишь на плоскости, изломы и опухоли зданий, сооружений, мостов, виадуков, башен, шпилей и громад непонятных форм и назначений, да на черные ленты дорог и плеши площадей и пустошей. Город отличался от пригорода разве что высотой и скученностью строений, да отсутствием мусорных свалок. И - ничего похожего на деревья, кустарники, цветущие поля и луга.

Оглянувшийся Машив понял мимику танцора, сверкнул зубами голубоватого цвета, что не прибавило ни доброты, ни красоты его угрюмому лицу.

– У вас не так?

– Наша природа еще не агонизирует, хотя процесс распада уже запущен.

Наблюдатель повернулся и скрылся за дверью небольшой башенки наподобие пристройки для лифта. Переглянувшиеся бег лецы последовали за ним, кинув последний взгляд на мрачные геометрически четкие горы города на горизонте. Погони не было, к это настораживало.

Жилище Машива представляло собой отгороженную клетушку в углу "пакгаузу", оказавшегося складом пластиковых труб и контейнеров. Воняло в нем не так остро, как на "свежем" воздухе, но дышать было все же трудно, пока гости не притерпелись. Половину "квартиры" занимала громадная и высокая кровать, накрытая горой пушистых пледов. Кроме нее здесь стояли стол, два мощных, похожих на троны стула, круглая желто-коричневая тумба со множеством ручек, оказавшаяся шкафом, и прямоугольный агрегат с квадратными отверстиями, выступами, раструбами и панелью с десятком рукояток. Агрегат оказался кухонной плитой.

На стене, отгораживающей жилище от остальных помещений склада, висела квадратная рама из толстых брусьев, отлитых на первый взгляд из бронзы. На полу лежал ковер, больше напоминающий двухслойное татами. Вот и вся обстановка.

Хозяин усадил гостей на стулья-троны, а сам принялся колдовать у плиты, добавившей несколько запахов к устоявшимся ароматам жилища. Вскоре он поставил на стол квадратные тарелки с янтарным бульоном,, в котором плавали ломтики зеленовато-черного цвета. Запах бульона не был неприятным, но Сухов не отважился отведать его первым. И снова Наблюдатель вытаращил глаза, глядя на колебания новоявленных приятелей.

– Странные вы все-таки ходоки Пути. Не знаете самых элементарных вещей. Боитесь - проверьте еду, у вас же есть эрцхаор... определитель полезности... индикатор.

– Индикатор?
– Сухов показал перстень.

– Да, индикатор ирф-мирф... э-э, свой-чужой... Неужели вас не научили, как им пользоваться?

– А разве он определяет такие вещи?

– Он определяет все.
– Машив вытянул вперед свою руку с четырьмя пальцами и оттопыренным когтем вместо пятого пальца: на самом длинном красовался точно такой же перстень, как и у Никиты.