Тень мачехи
Шрифт:
— Давайте так, Марина. Я вам сейчас дам некоторую суму на первое время. Но потом буду покупать вам продукты сама.
— Боитесь, что пропью, — горько сказала Фирзина. — А я ведь честно, на ребенка!
— Боюсь, что сожитель ваш отберет, — немного слукавила Татьяна. Она действительно думала так, но в том, что часть наличных Марина потратит на спиртное, почти не сомневалась.
— Да не появляется он, сбежал после того, как адвокат ваш явился. Так что можете деньги давать, не боясь, — просительно сказала Фирзина.
Таня посмотрела ей в глаза и
— Слушайте, а почему вы с ним живете? Это не мое дело, конечно, но он же вас бьет, и ребенка вашего! Как такое можно терпеть?
— Приходится, — вздохнула Марина. Уголок ее рта нервно дернулся, взгляд наполнился печалью. — Понимаете, он сосед наш. Прилип ко мне — не отлепишь. А я что могу? Уговаривать его только, силой с мужиком ведь не справлюсь. Нет, вы не подумайте, он не зверь какой. Он нам с Павликом и по хозяйству помогает, и деньгами. Ну а то, что руки распускает и пьет — так где ж мне другого, непьющего-небьющего, найти?
— Марина, вы поймите, что с такими людьми не то, что жить — общаться опасно! — нахмурилась Демидова. — Статистика упряма, а в плане домашнего насилия — просто ужасающа! Вы знаете, что в России от рук агрессивных мужчин ежегодно погибает около тринадцати тысяч женщин? И что в пятидесяти процентах случаев женщины, которые поступают в больницы с тяжелыми травмами — жертвы сожителей и мужей? А вдруг этот ваш Слава изобьет вас до смерти, зарежет по пьяному делу? А вдруг он это сделает с Павликом?
— Нет, что вы, Слава не такой, — Фирзина отпрянула, замотала головой. Чувствовалось, что слова Тани ужаснули ее.
— Откуда вы знаете? — жестко спросила Демидова. — И потом, стоит ли проверять — способен он на такое, не способен? Вдруг проверку не пройдет — так что потом: вас на кладбище, Павлика в детдом? Если жив останется…
— Не говорите так! — взвизгнула Марина, трижды сплюнула через плечо.
— Уйдите вы от него, — попросила Татьяна. — Ради сына своего, если ради себя не можете. Я же вам помогать буду, вы перестанете зависеть от него материально.
— Ага, и куда мне? — огрызнулась Фирзина. — Славка-то в соседней квартире живет, мне от него не спрятаться. Я однажды дверь ему не открывала, ну, поругались мы маленько… Так он эту дверь вынес! Потом вставил, правда, но показал, что никуда он меня не отпустит!
Последнюю фразу Марина произнесла другим тоном, и Таня вдруг осознала, что в голосе ее звучит затаенная гордость. Обычная женская гордость, которая возникает у каждой, кто чувствует, что нужна своему мужчине. Что он ради нее и за моря отправится, и с драконом сразится, и… выломает по пьяни дверь.
И она поняла, что — по крайней мере, сейчас — Фирзина от сожителя не уйдет. Может быть, потом, когда ее жизнь изменится, поменяется мироощущение, повысится ценность себя… Но не сейчас.
«Как хорошо, что Павлик пока под защитой больничных стен», — мысленно перекрестилась Татьяна.
— Как знаете, — сухо сказала она. — Тогда дождитесь в палате у сына, пока я схожу за деньгами. Начнем хотя бы с этого.
Плотнее запахнув свой пестрый больничный
А Татьяна, поднимаясь по лестнице, прислушивалась к какому-то новому чувству, возникшему у нее внутри. Но осознать его еще не могла. «Это хорошо, что я все-таки нашла общий язык с Мариной, хоть и по-прежнему осуждаю ее, — думала Демидова. — Да и Павлику я всё-таки смогу помочь. И вообще, мне нравится сама идея поддерживать матерей, попавших в трудную ситуацию! Вот бы создать для них психологическую консультацию, и, может, фонд какой-то. Пусть знают, что есть возможность выбраться из колеи, изменить свою жизнь. Надо бы сделать сайт на эту тему, открыть кабинет. Найму психологов, с детьми сама буду работать… Точно, аптеки ведь после развода можно будет продать. А часть денег пустить на это дело».
Мысль об аптеках заставила ее поморщиться — ведь нужно позвонить Максу, утрясти вопрос с разделом имущества. Общаться с мужем не хотелось, но, добравшись до своей палаты, Татьяна набрала номер Макса. Услышав его голос, замялась было — но ее взгляд как магнитом притянули к себе розы, принесенные ей Залеским. «Фридом» значит «свобода», — подумала она и вздохнула глубже. Ее голос перестал дрожать.
— Максим, нам нужно обговорить детали развода, — спокойно сказала она. — Всё, что касается имущества.
— Ты всё-таки решила? — сухо спросил Макс. — Хорошо, я приеду, когда вернусь в город. Сейчас в роуминге, извини.
— Я тоже считаю, что лучше не по телефону, — согласилась Таня. — Но не затягивай, мне развод нужен быстро. И подумай, пожалуйста, как нам подготовить сеть к продаже и получить за нее хорошую цену.
— Я понял, — усмехнулся Макс. — Это в моих же интересах.
Татьяна дала отбой, повертела телефон в руках. Достала из сумки кошелек. Налички было немного, пара тысячных, да мелочь. Подумав, Таня сунула в карман халата крупные купюры, а сотенные и пятидесятки оставила в кошельке. Мало ли что ей понадобится, пока она в больнице. А карту забрала мать.
«Уехала уже, наверное. Но ведь и была далеко, это я всё пыталась с ней сблизиться… — с легкой грустью подумала Таня, вспомнив, как часто мать говорила, что нельзя цепляться за прошлое, потому что оно вытягивает силы. — Тем не менее, я очень долго жила в том, что перестало быть мне нужным… Так может быть, поступки, которые я начала совершать сейчас, нужны и полезны даже тогда, когда я сомневаюсь в их правильности? Просто потому, что они для меня — нетипичны. А, значит, их делает какая-то другая часть меня — та, которую мне еще предстоит в себе открыть».