Тень рыцаря
Шрифт:
А еще я вспомнил, чего стоило непослушание этого мальчишки Балу Армидору, трубадуру, которого он так любил. Неужели Томмер настолько бесчувственный, что готов рискнуть жизнью рыцарей, даже зная цену отцовского гнева?
– Проклятые болваны! – выругался Пэррик. – Я выбью из них всю дурь, когда… – Он осекся, поглядел на Джилларда, потом на меня, а затем уставился в пол, вдруг осознав, как неуместна его вспышка гнева в данной ситуации.
– Полагаю, они уже поняли свою ошибку, – сказал Джиллард.
– Что произошло? – спросил я.
– Дашини совладал с рыцарями, палачами и всеми стражниками на нижнем этаже темницы. Судя по запаху, который оттуда
– Каковы его требования?
– Вернее сказать, требование, в единственном числе. Он желает, чтобы я сам предстал перед ним.
– И всё? Когда?
– В любое удобное для меня время, – раздраженно произнес Джиллард. – Он сказал, что Томмер… сказал, что мой сын протянет всего лишь несколько дней.
– Почему вы не заставили свои отряды пробиться на нижний этаж?
– Всё дело в том, шкурник, что, во-первых, он пообещал убить Томмера, если мы попытаемся, а во-вторых, мы просто не можем туда попасть. Помнится, в прошлый раз, когда ты очутился в этом дворце, я тебе говорил, что это самое защищенное место в Тристии. Подземелье… огромно. У него каменные стены толщиной в пять футов, туда ведет всего одна дверь в два фута толщиной, укрепленная железом, косяками же ей служат железные пруты, вбитые в камень. Существует лишь два ключа, и оба сейчас в руках убийцы. Нижний этаж построен так, чтобы оттуда нельзя было убежать. Но, похоже, и проникнуть туда тоже не получится.
Глава двадцать девятая
Черная дверь
Больше всего в герцогском дворце в Рижу я ненавидел его нынешнего владельца. На втором месте стоял архитектор, соорудивший эту громадину, а потом и все, кто перестраивал дворец на протяжении двухсот лет. Они сделали всё, чтобы дворец стал идеальным воплощением герцогской власти, начиная от огромного бального зала в несколько этажей, построенного так, чтобы приглашенные гости чувствовали себя крохотными и незначительными, до спален и коридоров, которые становились тем уже и меньше, чем дальше они находились от собственных покоев герцога. Все двери и альковы напоминали гостям об их положении. Но больше всего мне нравилось, что хранилища с запасами провизии не закрывались и находились на первом этаже рядом с комнатами для слуг. Зачем искушать горничных и посыльных деликатесами и кушаньями, которые так легко украсть? Потому что никто из слуг Джилларда, каким бы глупым он ни был или в каком бы отчаянном положении ни находился, не рискнул бы совершить подобное преступление. Напоминанием о необходимости мудрости и сдержанности служила огромная железная дверь в конце коридора, за которой находилась двадцатифутовая лестница, ведущая на нижний этаж огромного подземелья. Но, словно этого было недостаточно, чтобы держать в узде голодных слуг, которым мало платили, в их комнаты днем и ночью проникали звуки из подземелья, напоминавшие о том, что с ними случится, если их поймают на краже.
Древняя пословица гласит: «Рижу вэ аурут эт фаба», что означает «Деньги и страх правят в Рижу».
Около полуночи мы ввосьмером спустились по лестнице на нижний этаж подземелья. Я взял с собой Кеста, Дари и Валиану, и Джиллард потребовал, чтобы с ним также пошли Шивалль и двое рыцарей, в том числе и Пэррик. Это показалось и странным, и грустным одновременно: Джиллард не доверял никому, кроме человека, который обманывал его на протяжении последних пяти лет. С другой
Пэррик снял доспехи и надел форменный плащ – ни Джилларду, ни мне это не понравилось.
– Он мой, черт побери вас обоих, – выругался Пэррик. – Я его заслужил уже дважды, и тот, кто с этим не согласен, может попытаться отобрать его у меня.
Мы с герцогом переглянулись.
– Носи что хочешь, – сказал Джиллард. – Только верни мне сына.
Второй рыцарь, сэр Истан, похожий на девушку, с волосами мышиного цвета, был единственным, кому Шивалль доверил новость о похищении сына герцога. Возможно, это произошло благодаря его юному возрасту и отсутствию амбициозных союзников. Нервный юноша медленно спускался по лестнице, тяжело ступая, словно не ждал, что ему доведется отсюда выйти. По милости Джилларда я совсем недавно провел здесь пять суток – неужели всего лишь пять? – и полностью разделял страхи юного рыцаря.
А что, если все это ловушка, подумал я. Что, если убийцы и вся это история с похищением придуманы для того, чтобы заманить меня в идеальный маленький ад, созданный руками Джилларда? Нет, не может быть. Что-то у меня паранойя разыгралась… И все-таки я на собственном опыте узнал, что властители в Рижу способны устроить пожар в стране ради воплощения собственных жалких амбиций.
Так или иначе, но скоро я всё узнаю, подумал я. Когда мы спустились, Шивалль остановил нас жестом.
– Мы пойдем по главному коридору, – сообщил он надменным, не терпящим возражений голосом. – Затем свернем в коридор поменьше и выйдем к черной стальной двери, за которой находится лестница на нижний этаж. Черная дверь – это единственный способ спуститься туда. Как объяснил уже герцог Джиллард, ее невозможно взломать. – Он взглянул на меня, не пытаясь даже скрыть своей ненависти. – Поэтому пришло время спросить, как именно вы собираетесь проникнуть внутрь?
Конечно же, я этого не знал, но, если мы не найдем способа попасть внутрь, Томмер непременно погибнет, а вслед за ним и Джиллард, и еще один герцогский род будет уничтожен. Герцогство развалится, и прежде, чем мы поймем, что произошло, Тристия окажется ввергнута в хаос гражданской войны.
– Всё просто, – ответил я. – Постучу.
Шивалль фыркнул и повел нас по широкому каменному коридору, ведущему на первый этаж подземелья. Его пересекали узкие ходы, освещенные небольшими бронзовыми светильниками, которые были подвешены к потолку.
– Сколько здесь камер? – спросила Дариана, заглянув в одно из ответвлений.
– На этом этаже? Сто. В каждой может содержаться от трех до десяти узников в зависимости от наших пожеланий относительно условий содержания.
– Вы можете содержать тысячу узников? – не веря своим ушам, воскликнула она. – Что может произойти, чтобы столько людей было арестовано?
Шивалль обернулся и с улыбкой поглядел на меня.
– Мятеж.
Наши шаги эхом отдавались в коридоре, а в камерах шевелились узники и восклицали:
– Прошу вас, судари, это ошибка! Я никогда не… – Первый голос угас, за ним тут же зазвучал второй, третий.
– Сколько узников у вас сейчас? – спросил Кест у герцога.
– Не так уж и много, меньше пятидесяти, – сказал он. – Включая около двадцати женщин и пятерых-шестерых детей.
– Вы держите детей в темнице? – схватилась за клинок Валиана.
Герцог Джиллард посмотрел на нее с удивлением и искренним непониманием.
– Я же не настолько жесток, чтобы разлучать их с родителями.