Тень смерти

Rinonsa

— Ну, насчет этого можете не беспокоиться… - усмехнулась Мелипсихона.
– Она прибывает уже сегодня.

***

Формен’Мэрилл, Жемчужина Севера, была крепостью, высеченной прямо в толще скалы. Ее обледенелые башни в ясную погоду были видны за много миль, а в пасмурную — упирались шпилями в облака. Эльфы дома Памир считали свою цитадель самой красивой, самой высокогорной и самой неприступной крепостью на земле — и по крайней мере в плане высокогорности и неприступности были абсолютно правы.

Королева Элегия коротала вечер за вязанием. Ее высокий белоснежный трон следовало бы называть Ледяным Троном или хотя бы Северным Троном, но оба названия были уже заняты престолами двух более известных властителей, так что эльфы дома Памир

называли его просто Троном. В отличие от тех двух тронов, этот не имел никакой магической силы… Хотя все восседавшие на нем эльфийки обладали необыкновенным долголетием и неземной красотой… но это могло быть просто историческим совпадением. Элегия, была, вероятно, самой могущественной из всех Королев Севера… и самой несчастной. Согласно традиции, королева никогда не покидала Формен’Мэрилл, но для Элегии это было необходимостью — с самого рождения она не могла стоять на ногах без опоры. И на фоне этого недуга еще более явными были ее целеустремленность, сила духа и несомненный талант к магии, за который ее прозвали Чудом Севера. Элегии было всего двадцать шесть лет, когда она, устранив девятнадцать конкуренток, заняла трон, который удерживала к настоящему моменту уже полтора века. В доме Памир говорили, что кожа их королевы бела, как у сильфиды, а руки — красны, как у карнемакар. Но, хотя для любого другого эльфа эти слова прозвучали бы, как оскорбление, о своей королеве памирцы говорили это с гордостью. Это был дом Памир, и здесь честь и благородство стояли на втором плане после умения выживать самому и помогать выживать сородичам — и именно благодаря этим качествам Элегия была наилучшей из возможных королев. Ее магия следовала за памирскими следопытами даже когда они были за сотню миль от родной цитадели, оберегая их от любой из тех опасностей, на которые были столь богаты северные земли.

— Таримма (эльф. «Моя королева»), - склонился Фандель, появляясь из одной из боковых дверей. Как и многие эльфы-памирцы, включая и саму королеву, первый советник был альбиносом — белоснежная кожа, седые волосы и красные глаза.

— Фан’фан?
– подняла глаза Элегия. Фандель сердито нахмурился — они были друзьями с самого детства, и он протащил ее на трон буквально на руках, но это же не повод продолжать называть его детским именем.
– Йандо синьяр? (эльф. «Пришли еще новости?»)

Последний год вообще был богат на новости — обычно в доме Памир на южные дела не обращали особого внимания, но в этот раз на головы памирцам свалились сначала известия о падении домов Финдэн и Селлэн, затем поток беженцев из этих домов, а затем еще и новость о том, что давние союзники — дом Феа — заключили с некромантами союз, впрочем, не отказавшись и от своих обязательств по отношению к дому Памир.

— Элмэ туву’мента эт Паладин Херен, таримма (эльф. «Мы получили письмо из Ордена Паладинов, моя королева»), - ответил эльф. Он едва удержался от того чтобы в отместку назвать королеву Элей, как он обычно делал в детстве — но присутствие фрейлин и гвардейцев заставило Фанделя оставаться в рамках приличий.

— Херен ворима кэ ханья’элмэ симен?
– в притворном изумлении подняла брови королева, но под строгим взглядом советника ей пришлось стать серьезней.
– Манэ, инье кен’элье акуа йеста’харна тендилэмма, минья нолмо… - произнесла она, откладывая в сторону вязание.
– Ма Инквизициа йеста? (эльф. «В Ордене знают, что мы существуем? Ладно, я вижу, что вы серьезно вознамерились испортить мне сегодня настроение, первый советник… Чего от нас нужно Инквизиции?»)

Вот это была истинная Элегия — ворожея D-класса, способная собирать воедино жалкие крупицы информации, незаметные взгляду простых смертных. Когда Фандель впервые передал ей полученные от источника в доме Феа обрывки слухов о том, что в Весноте объявила о своем существовании тайная организация, до того тайно управлявшая Орденом Паладинов на протяжении тысячи лет, он обнаружил, что королева уже знает об Инквизиции больше, чем он.

— Херен йеста’усвэ

ара Мал Хакар синарэ, - сообщил советник, гадая, сколько из того, что он скажет, Элегия уже знает.
– Той макуэт’элмэ эрта’той. Весмири элдали йалумэ кар’сина а, мюрэ сана, сина менти йалумэ мента’илкуэн араноссэ. Инье кэ сана, Ландель апалумэ веер’сина. (эльф. «Орден собирается выступить против Мал Хакара в ближайшие дни… Они предлагают нам присоединиться. Эльфы Весмира уже поддержали их и, судя по всему, такие же письма были отправлены в другие дома. Рискну предположить, что дом Ландель примет их предложение.»)

— Ландель ла канта реста’намо — той ми варнассэ, - отозвалась королева.
– А элмэ харья’лимбэ кари ми Формен. Манен инье’ханья, Херен йалумэ махтар’гулдури тад менег у айкуэн реста, а Инквизиция йалумэ метья’туринасти — инье кэ кар’сина уэлмэ ата. (эльф. «Дом Ландель сейчас не в том состоянии, чтобы кому-то помогать — они сами в осаде… А у нас достаточно дел на севере. Насколько мне известно, Орден боролся с некромантами без чьей либо помощи на протяжении двух тысячелетий, а Инквизиции уже приходилось уничтожать королевства — придется им справляться без нас и на этот раз.»)

— Таримма, элье ла кэ сана’сина ата? (эльф. «Моя королева, не могли бы вы обдумать это еще раз?») - достаточно дерзко предложил советник.

— Хехта’инье а нолмо (эльф. «Оставьте нас с советником»), - бросила королева приближенным. Фрейлины и гвардейцы поспешно покинули тронный зал.
– Лелья’симен (эльф. «Подойди-ка поближе»), - сказала она Фанделю, когда они остались одни.

— Йеста’палпа инье? (эльф. «Бить будете?») - спросил эльф, поднимаясь по ступеням к трону.

— Инье ла йеста’дагор йа инье ла кэ нангвэ (эльф. «Я никогда не вступаю в сражения, которых мне не выиграть»), - усмехнулась Элегия, но глаза ее были серьезны.

— Лу Херен ла нангвэ Мал Хакар нелфаэ’эт’харан, - произнес советник.
– Ми рестамма — паэ’а’лебен экар тафаэ’эт’харан. Инье ханья’той акуа кэ кар’сина уэлмэ, нан инье’макуэт кен’лу йа гулдури кэ нангвэ. Элмэ кэ эр’той мине а реста’ла апалумэ. (эльф. «Вероятность поражения Ордена в войне с Мал Хакаром около тридцати процентов… При нашей поддержке — процентов пятнадцать-двадцать. Понимаю, скорее всего они из без нас справятся, но я прошу рассмотреть возможность того, что некроманты победят. Тогда мы останемся наедине с ними и помощи ждать будет неоткуда.»)

Королева глазами указала на окно, и ставни, повинуясь ее беззвучному приказу, распахнулись, впуская в тронный зал ветер — холодный даже в июне.

— Реста’инье тьюлья (эльф. «Помоги мне встать»), - попросила она. Советник обхватил ее за плечи и при его помощи королева спустилась по ступеням и подошла к окну. Большинство окон в крепости выходили на южную сторону горы, и в летнее время их можно было держать открытыми, но окна тронного зала выходили на север — и не без причины.

— Йета, - произнесла Элегия, опираясь на подоконник. Это лето выдалось на редкость теплым и бесснежным, и из окон Формен’Мэрилла открывался обзор на много миль вокруг.
– Ма лэ’кен? (эльф. «Посмотри… Что ты видишь?»)

— Локэ Эрумэ (эльф. «Драконью Пустошь»), - незамедлительно ответил эльф.

— А ата? (эльф. «А за ней?»)

— Ата Ринга Лондэ а Хелка Орони Айрэ. А ата той, манан инье’хлар, Амбар Рена. (эльф. «За ней Холодный Залив и Море Ледяных Гор. А за ними, как говорят, Край Света.»)

— Лэ куэт’сина — элмэ кар’куйна амбар рена а махтар’локи тьярвэ варья’илкуэн амбар. Мана Мал Хакар кэ махтар’элмэ? Ма накил кэ туву? Осто эт амбар рена а лавэ тад коронар нелдэ нику’ми’ойалэломэ а варнассэ локи мине нелдэ? Инье кэ анта’илкуэн сэ уохта. (эльф. «Вот видишь — мы живем на краю обитаемого мира и сражаемся с драконами, чтобы защитить от них остальной мир. Зачем Мал Хакару с нами воевать? Что он получит, если победит? Крепость на краю света и право две трети года мерзнуть в бесконечной ночи, и одну треть — отбиваться от драконов? Да я ему и без боя все это отдам с удовольствием.»)