Тень смерти

Rinonsa

— Фуру, - отозвался Фандель.
– Лэ ла анта’Формэн тар ма ми амбар. (эльф. «Врете… Вы ни на что на свете на променяете Север.»)

— Манан сина? Ла лэ рен’нанамма йалумэ веру хьярменья линта манен сэ кэ а ла энтул’симен? (эльф. «Почему это? Разве ты не помнишь, что моя мать при первой возможности вышла замуж за южанина и больше никогда не возвращалась сюда?»)

— Танкавэ инье рен’ма хери Парандра йалумэ кар, - кивнул эльф.
– А инье рен’куэтти инье йалумэ куэт ос’сэ. (эльф. «Да, я помню, что сделала леди Парандра… А еще я помню, какими словами вы ее за это называли.»)

— Лэ куэт’сина, лэ акуа ханья’инье. Инье — форменья а форментари. Манан инье найкэ мента’намо куалин ми хьярменья охти? Сана’ма охтаримма апалумэ махтар. Феа араноссэ — Мал Хакар варнассэ оторно. Энтавэ ан тул’хьярмен охтаримма найкэ лелья’тер гванурммма лойки — гванурммма йа аута’Линтанири, нан ла вакуэт’нилмэмма. Нан ай Мал Хакар апалумэ метья. Ма кэ эккат симен, эт Формен?

Хривэ кэ на’синта? Локи кэ на’куэл? Лю, элмэ ман на’куэл, тьярвэ Мал Хакар, а ворима Ивулин Морнахен апалумэ лав’элмэ нангвэ линта. Лэ кен’сина лайрэ лимбэ лаука — ма ай тад экар нэл локи апалумэ куйва а вил’хьярмен? Лю, Фандель, элмэ ла харья’лавэ охтари — элмэ найкэ на’тирин а хьям’лайрэ ла туэл’йа сайрина пелери апалумэ анта’тад керми. А Феа араноссэ нилмэ ла энгвэ элмэ кэ ванва тар ла алта лавэ эссэ амбар сари. Йандо, элмэ йалумэ саро сина амбар илья арэ йа Мал Хакар а илкуэн фирьяр носта. Той куэт’элмэ энвинали, нан той — синтали. Той йалумэ тул’линта, йанта’линта а куат’амбар’линта. А той апалумэ аута’линта. Нан хривэ апалумэ илумэ, локи апалумэ илумэ а Формен’Мэрилл апалумэ илумэ. (эльф. «Ну вот видишь, сам все обо мне знаешь. Я — северянка и королева северян. Почему я должна посылать кого-то гибнуть в южных войнах? Подумай о том, против кого нашим воинам пришлось бы воевать. У дома Феа оборонительный союз с Мал Хакаром. Значит, чтобы попасть на юг, нашим воинам пришлось бы сначала пройти по трупам наших собственных сородичей — которые, хотя и порвали с Линтаниром, от дружбы с нами никогда не отказывались. Но допустим даже, что Мал Хакар будет побежден. Что измениться здесь, на севере? Разве зима станет от этого короче? Разве драконы станут слабее? Нет, зато слабее станем мы, потому что ни Мал Хакар, ни, тем более, Ивулин Черноглазый не отдадут нам эту победу задешево. Ты сам видишь, что это лето очень теплое — что если парочка или даже троечка драконов проснется и решит слетать на юг? Нет, Фандель, у нас нет ни одного лишнего воина — нам надо быть наготове и молится, чтобы лето не кончилось раньше, чем зачарованные поля принесут два урожая. И дружба дома Феа тоже не тот ресурс, которого стоит лишиться в обмен на сомнительную привилегию именоваться спасителями мира от зла. В конце концов, мы спасали этот мир каждый день еще до того, как появились Мал Хакар да и вообще люди, и будем спасать после того, как они исчезнут. Они зовут нас старой расой, но правда в том, что они — недолговечная раса. Они быстро появились, быстро развились и быстро заполнили землю. И так же быстро они исчезнут. Но зима будет всегда, драконы будут всегда и Формен’Мэрилл будет всегда.»)

— Намо кэ куэт’Мал Хакар апалумэ илумэ… (эльф. «Некоторые говорят, что Мал Хакар теперь тоже будет всегда…») - произнес советник.

— Энтавэ элмэ акуа мюрэ нилмэ сэ. Элмэ харья’лимбэнэ илфирини котуми элмэ мюрэ, ла лэ’сана? Илфирини отороно кэ апалумэ мюрэ. (эльф. «Тогда тем более нам стоит с ним подружиться. Бессмертных врагов у нас и так немало, не находишь? Бессмертный союзник очень не помешал бы.»)

— Элегиа… - Фандель обратился к королеве по имени, и та недоуменно подняла брови.

— Ма?

— Лэ ла акуа йестаэ’махтар Мал Хакара? Инье ла хвин курувар — ворима ла манен лэ, нан инье кэ на’Алта Истари ми Веснот — а инье ханья’ма манен харья’тулка нан ла кэ йухта’сина… (эльф. «Ты точно не хочешь сразиться с Мал Хакаром? Я тоже неплохой колдун — не ровня тебе, конечно, но в Весноте я мог бы стать Великим Магом, — и я знаю, что такое обладать силой и не иметь возможности ею воспользоваться…»)

— Фан’фан… - рассмеялась королева.
– Лэ айста’ма аннамма кэ апалумэ ла минда? Ла мюрэ — ай элмэ апалумэ йеста’махтар элмэ кэ нута ротти унду орон а перса’Гальтрозон. Инье эстел, сэ апалумэ маба’на’минда майквойнэмма. (эльф. «Ты боишься, что мой талант так и останется неоцененным? Не беспокойся — если нам захочется подраться, мы просто спустимся в тоннели под горой и вызовем на бой Гальтрозона. Думаю, он надолго отобьет у нас желание лезть на рожон…»)

— Унат тьюлта’ара… - произнес Фандель.
– Гальтрозон — Локи Атар миннона, Мал Хакара ла кэ нар’ара. Манен мюрэ илкуэн элмэ манен сина улундо лор’симен. (эльф. «Ну вы сравнили… Гальтрозон — первенец Отца Драконов, никакой Мал Хакар с ним и близко не стоял. Чем дольше эта зверюга спит, тем лучше для всех нас.»)

— Инье улка, - отозвалась Элегия.
– Минья, Гальтрозон — ла миннона, нан нелья эт Йалумивэ. Неуна, сэ ла акуа лор. Тьярвэ элмэ апалумэ симен — ан лу ай сэ йеста’лелья ванта. (эльф. «Ты неправ… Во-первых, Гальтрозон — не первенец, а лишь третий по старшинству из детей Старейшего. Во-вторых, он никогда не спит. Потому-то мы с тобой останемся здесь — на случай, если ему взбредет в голову пойти прогуляться.»)

***

Гальтрозон действительно не спал. Даже свернувшийся кольцом грозовой дракон был огромен, а вытянувшись в длину он занял бы не менее шестидесяти футов. Древний змей бодрствовал с закрытыми глазами. Когда-то очень давно он избрал сеть пещер под горой Федрим своим логовом, потому что они были

достаточно просторны, чтобы гигантский дракон мог ворочаться во сне, не боясь случайно устроить обвал. Тогда он еще не знал, что спать ему почти не придется. Когда эльфы впервые появились на горе и начали строить свою крепость, Гальтрозон поленился встать и прогнать их. Потом их стало так много, что дракон счел за лучшее просто игнорировать их присутствие… к тому же наблюдать за дворцовыми интригами эльфов было даже забавно. Кроме того, в отличие от драконов младшего поколения, третьему сыну Старейшего были ведомы судьбы мира — он знал, что однажды солнцу суждено обрушиться на землю. Гора, на которой стоял эльфийский замок, была нужна ему целой, чтобы защитить пещеру от ударной волны и пламени. Потому дракон терпел эльфов, хотя соседями они были очень шумными — особенно следопыты, бродившие по Драконьей Пустоши в поисках драконов — постоянно по чему-то стреляли и испытывали какую-то магию, тревожа тонкий слух Гальтрозона. Некоторые даже решались спуститься в тоннели, но такой наглости дракон терпеть уже не мог, педантично истребляя всех пришельцев, переступающих порог его логова. Лишь однажды девочке-эльфийке удалось покинуть пещеры живой — дракон убеждал себя, что просто слишком увлекся, уничтожая девятнадцать более взрослых колдуний, спустившихся в логово вместе с девочкой и не обратил на нее внимания. Хотя в последнее время мысль о том, что он просто не разглядел у маленькой девочки большой талант, становилась слишком назойливой. В любом случае, в своих действиях против эльфов грозовой дракон ограничивался защитой частной собственности. Слабые драконы порой пытались проникнуть в южные земли, летая в обход Линтанира, через горы Дорта. Те, что были посильнее, совершали попытки прорваться через земли дома Памир силой. Гальтрозон никогда не делал ни того, ни другого. Когда ему хотелось пойти погулять, он принимал человеческую форму и с легкостью проскальзывал мимо эльфов. Раньше он делал так только для забавы, но в последнее время это стало казаться весьма благоразумным — дракон не мог отделаться от ощущения, что памирская королева отлично знает, где он находится в каждый момент.

Оркша, которая спала, свернувшись калачиком под крылом у дракона, зашевелилась. Уж о ней-то даже Элегия ничего не знала — у Анаконды не было никакой магической ауры, а даже если бы была, ее бы все равно нельзя было заметить на таком расстоянии от ауры дракона.

— Et quo vadis?
– поинтересовался Гальтрозон, не открывая глаз, как только глава Братства Убийц высунулась было из под крыла.
– Tace. (линг. «Куда это ты собралась? Лежи смирно.»)

— Magno proelium venire, - отозвалась Анаконда. Дракон отлично владел орочьим — как и вообще любым языком из использовавшихся на Континенте, — но оркшу заставил выучить лингвик — язык драконов и мудрецов, не столь глубоко отражающий суть вещей, как древний, но более простой в освоении.
– Dominus Hakar habent quidam opere in mihi. (линг. «Грядет великая битва… У лорда Хакара найдется работа для меня.»)

— Prohibere, - сказал дракон, прижимая наемницу к полу когтем своего крыла.
– Hic maneas. (линг. «Нельзя… Ты остаешься здесь.»)

— Quare? (линг. «Почему?») - спросила оркша, беря коготь в захват и вступая с драконьим крылом в неравный бой.

— Proelium quod venire erit ultima in hunc mundum (линг. «Сражение, которое грядет, станет последним для этого мира»), - ответил Гальтрозон, наконец открывая глаза и отрывая шею от пола.

— Finem in mundum venturus est? (линг. «Наступает конец света?») - Анаконда так удивилась, что перестала сопротивляться и позволила уложить себя обратно на пол.

— Nescio si erit fimen apud lucis aut finem apud tenebras, sed mundo nos cognovit venturus est finem. (линг. «Я не знаю, будет ли это конец Света или конец Тьмы, но мир, который мы знали, престанет существовать.»)

— Sic interest aliquid ubi mori?
– отозвалась оркша.
– Sicut orc mihi mallem mori apud proelium. (линг. «Так есть ли разница, где погибать? Я — орк и предпочту умереть в бою.»)

— Infantem procacis!
– возмутился дракон, начиная лупить ассасиншу краем крыла. Анаконда поспешно увеличила прочность своей кожи до максимума, чтобы не валяться в постели два месяца, как это случилось, когда она пережила такую порку в первый раз.
– Qui sum ego tibi? Magnus stelio? Si erit hic vos vivitis quoque exitium terrarum (линг. «Наглая малявка! Кто я, по-твоему, такой — большая ящерица?! Если будешь рядом со мной, то выживешь, даже если планета развалится на куски»), - добавил он, сгребая оркшу в охапку и прижимая к себе.

— Ergo et ego faciam hic maneas (линг. «А, ну тогда я остаюсь…»), - пробормотала Анаконда, пытаясь представить, как можно выжить после уничтожения планеты.

— Melior est… - усмехнулся Гальтрозон.
– Eamus ad somnum. Puto quot erit finem hoc septimana et ergo volumus ambula. (линг. «То-то же… Давай дальше спать. Я думаю, все это закончится за неделю и тогда можно будет пойти погулять.»)

— Domini… - произнесла ассасинша.
– Quidam quaestio sollicitissimum mihi… (линг. «Хозяин… Мне не дает покоя один вопрос…»)