Тень Великого Древа
Шрифт:
– Ты вошел к ней, тупая скотина! Ты к ней вошел, и она отняла Перст! Ты… ты стоил мне победы, полоумный урод!
Обмороженное лицо Мартина исказилось гримасой обиды. Он хлебнул еще, чуть не половину фляги залпом. Сказал без заикания, холодно и жутко:
– Вит, извинись передо мной.
– Ты очумел?!
– Я всегда был прав. Я говорил: убей ее. Говорил: она нас погубит. Я четыре дня бежал по морозу, чтобы п-предупредить. Извинись, или ты мне не брат!
– Желаешь извинений?.. – прошипел граф Шейланд и исчез.
Возник за спиной брата и выхватил кинжал из ножен офицера. Когда Мартин обернулся, Виттор всадил
– Прости меня, братец.
Вырвал кинжал и вонзил снова со всею силой, забираясь клинком глубоко под ребра.
– Прости, мне очень жаль.
Мартин упал на колени, прижал руки к дыре в животе, застонал и опрокинулся набок. Смертельная обида так и застыла на лице.
Граф Виттор Кейлин Агна вытер кинжал об его одежду и вернул офицеру. Сказал спокойно, будто даже с облегчением:
– Одна проблема решена. Теперь мы знаем, что у Ионы Перст этого идиота. Я возьму Голос Бога и уничтожу ее. Сир Джоакин, найдите мне…
В этот миг рыцарь, наконец, нашел идеальное применение Персту Вильгельма. Именно так следовало поступить давным давно.
Джоакин Ив Ханна вскинул руку и выстрелил в голову графу.
Плеть размозжила лицевые кости, вещество мозга брызнуло во все стороны, один глаз лопнул, а второй шлепнулся на снег, как недоваренное яйцо. Тело начало падать, но исчезло, еще не достигнув земли. Мертвый граф не выбирал точку перемещения. Сила Предмета сама убрала разрушенное тело и заново воссоздала здоровое. На том же самом месте.
Джоакин выстрелил снова. Теперь – в шею. Хребет вывернуло так, что позвонки распороли затылок. Обнажилась дырявая гортань, воздух вышел из нее с пузырьками крови.
Тело исчезло и появилось, устранив повреждения. Джоакин сделал новый выстрел.
Броня Абсолюта не была сплошной – имелось по меньшей мере восемь открытых участков тела. При каждом появлении графа рыцарь стрелял в один из них, а затем добавлял в лицо. Виттор Шейланд возрождался ровно на вдох, чтобы услышать хруст своих костей и снова умереть. Когда погибло десятое тело графа, генерал Хорис положил руку рыцарю на плечо:
– Довольно. Ульяна не хочет его брать.
Джоакин задержал выстрел. Возникший граф успел посмотреть вокруг. Испуганный, забитый, как придавленная мышь. Метнулся взглядом – куда бежать?..
– Холопы, - буркнул Джо и выстрелил еще раз.
Но за миг до этого граф исчез, чтобы больше уже не появиться.
Генерал хлопнул в ладоши, привлекая внимание офицеров:
– Сигнал к отступлению. Отходим в Створки Неба.
И спросил у Джоакина:
– Вы с нами, сир?
Рыцарь стащил с руки Перст Вильгельма.
– Я подаю в отставку. Больше никогда не хочу стрелять.
Стрела 04
Эрвин София Джессика пришел в себя, но не спешил открывать глаз. Он решил: неплохо бы сперва понять, на каком я свете. Например, я могу быть в плену у шаванов, и нужно готовиться к любому непотребству. Или более вероятный вариант: я уже на Звезде. Тогда я рад, что добрался так легко: буквально никаких ощущений, даже боль пропала! Но упреки Агаты неизбежны: уж она найдет за что раскритиковать… Наконец, есть еще одна возможность: я дома, в Первой Зиме. Против этого имеются два аргумента: не болят ни легкие, ни ребра, что очень странно для человека с легочной хворью и дырищей в боку. Но есть и довод за: чертовски
– …летели со всех сторон! Мы прикрывались щитами, прятались за уступы, кое-как постреливали из арбалетов – а беломорцы сверху гатили, чем только могли. Накушались мы досыта, но ничего, устояли. А потом кайр Джемис вышел на позицию – и тут уж начался балет!
Эрвин легко узнал болтуна: капитан Гордон Сью Роуз. Ничего странного, что он тоже на Звезде – после такой-то засады. Но кому он рассказывает? Неужто Ульяне Печальной?..
– Этот спектакль, доложу я вам, придумал еще герцог. Они с кайром Джемисом построили главный план и запасной, и еще резервный, если те два провалятся. Вот резервный и сработал. Мы как бы зашли в ловушку Флеминга, но на самом деле это мы его поймали. Он-то думал, нас только полторы сотни. Но были еще кайры Коменданта и Мердока, и Джемис с Орудием! Они забрались в горы и оттуда как врезали по беломорцам! Те стояли на уступах – вот их огнем и смело. Посыпались нам под ноги, как спелые вишни! Эх-хе, приятно вспомнить…
Да с кем же он говорит?.. Эрвин чуток разлепил веки и сквозь ресницы посмотрел на болтуна. Все верно, Гордон Сью попивал ордж и распинался перед слушателями. Вот только слушатели сидели у изголовья, и Эрвин не мог их увидеть, не повернув головы.
– Кайр Джемис, доложу я вам, залез на такую площадку, куда даже орлы не залетают. Как он втащил туда Орудие – это тайна века. Но когда разместился, начал бить беломорцев, что тараканов башмаком. Такой прыти и меткости, миледи, я отроду не видел! Этих сдуло, как лавиной. Кто выжил, стали отступать, но нам-то нельзя, чтобы они в долину выбежали. Мы их смогли разрезать на две половины, одну отогнали в сторону Беломорья, а другую пришлось ловить: кого брали в плен, кого рубили на месте. Много времени на это ушло, потому так сильно и задержались, за что от имени всех иксов приношу извинения. Зато целую сотню изловили в плен, и в том числе самого графа. Славная вышла схватка! И ваш жених, леди Нексия, показал себя настоящим героем!
Нексия тоже погибла?! Эрвин аж подпрыгнул на подушке. Правда, вдох спустя осознал один нюанс: синеглазая здесь, а Лиллидей остался там. Есть в этом некая доля приятности…
– Он очнулся, - шепнула Нексия, подтверждая свое присутствие на Звезде.
– Уже давно. Просто хитрит с нами, - сказала сестра и ласково погладила Эрвина.
– Ты тоже здесь? – воскликнул он и открыл глаза.
Подумал: а все не так уж плохо! Во дворце Агаты собрались Иона, Нексия, Гордон Сью, а где-то здесь еще и Деймон, и Айсвинд, и братья Стилы. Какая теплая компания! Ради такого общества можно было и раньше умереть!.. Но потом Эрвин осознал, что видит – а видел он спальню матери в Северной башне замка – и спросил с легким разочарованием:
– Какого черта я все еще жив?
Иона поцеловала его в щеку возле самых губ.
– Я так им и сказала: когда очнешься, ты будешь недоволен. В наше оправдание скажу: мы победили. Враг бежал, потеряв примерно три полка и всех перстоносцев, кроме пятерых.
– Это ясно, так и планировалось. Сколько потерь у нас?
– Погибших около тысячи, втрое больше раненых. Отец и Роберт живы-здоровы. В нашем отряде уцелели все, даже Обри с Лидом.
– А почему не умер я? То есть, понятно: Агата имела в виду фреску, а не настоящую встречу… Но все-таки, куда девались хворь и плеть?