Тень железной руки
Шрифт:
— Извини, — смущённо сказала Мирана. — Не думала, что дело в таких воспоминаниях.
— Да брось, всё в порядке, — отмахнулся Таринор. — Я не из тех, кому дурные воспоминания не дают покоя по ночам. Просто с тех пор лошадей не шибко люблю, разве что запряжённых в плуг или телегу. Да и потом, дороги они в личном пользовании. Сначала купи, потом снаряжай… На постоялых дворах за место у коновязи плату берут. И за сено тоже. Короче говоря, наёмнику-одиночке это не по карману. К слову, насчёт лошади: уже думала, как её назовёшь?
— В Пламенном замке была старая служанка, её звали Грета.
— Ладно, идём. Надеюсь, Тогмур не натворил дел в наше отсутствие.
Рыжий северянин отказался идти за лошадью. Он предпочёл остаться в таверне, заявив, что ему больше не представится возможности выпить местного ячменного пива, а он хочет как следует запомнить его вкус.
Открывая дверь, Таринор ожидал увидеть что угодно, кроме того, что предстало его взору. Тогмур Рьяный, сын тана Стейна Кривостопа, прославленный на весь Грарстенн своим буйным нравом, восседал на табуретке в окружении опрокинутых столов, сложив руки на груди и нахмурив густые рыжие брови. Ещё две такие же табуретки по разные стороны от него занимали двое парней. Один из них с распухшим красным ухом облизывал разбитую губу. Другой, с порванным воротом рубахи, потирал обширный багровый синяк на скуле.
— И что с того? — недовольно всплеснул руками Тогмур, обратившись к одному из них. — Вы же братья, чёрт вас дери!
— Ну, братья, — буркнул красноухий.
— А братьям должно жить в согласии! Вы ведь матушку оба любите?
— Угу, — прогудел другой.
— Вот и не огорчайте её! А теперь встали и обнялись. И никаких возражений, а то таких подзатыльников дам, у обоих макушки треснут!
Побитые парни поднялись с мест и неуверенно заключили друг друга в объятья. Таринор с любопытством следил за происходящим, изо всех сил сдерживая улыбку.
— Теперь говорите: «Прости меня, братец». Оба и громко, чтоб я слышал!
— Прости меня, братец, — почти одновременно проговорили они.
— Вот и славно, — удовлетворённо произнёс Тогмур и, увидев Таринора, добавил: — Мне идти пора, а вы здесь приберитесь. Пусть трактирщик проследит, — он махнул рукой в сторону испуганно прижавшихся к стенке хозяина таверны и девушек-разносчиц. — И упаси вас боги, если я вернусь и узнаю, что вас мир не берёт. Вам мои кулаки в страшных снах являться будут.
Закончив тираду, северянин с довольной улыбкой направился к выходу.
— Или я вчера слишком много выпил, или ты и впрямь заделался миротворцем, — со смехом проговорил Таринор, когда они оказались на улице.
— Эх… — прокряхтел Тогмур, потягиваясь. — А ведь я просто в уголке сидел…
Они добрались до Мираны и дальше пошли уже втроём.
— Ладно тебе. Рассказывай, как дело было.
— Ну, я сидел, никого не трогал. Мне принесли вторую кружку. Только я пригубил и подумал, что она ещё вкуснее первой, как вдруг двое за соседним столом вскакивают и давай мутузить друг друга. Стол опрокинули да так, что задели мой, и едва
— И тут ты не выдержал?
Тогмур вздохнул и почесал затылок.
— Знаешь, полгода назад я бы в таком и сам с радостью поучаствовал, а тут… Вдруг так противно стало. Посуди сам: солнце светит, пиво холодное, девицы улыбчивые, а тут эти две задницы погром устроили! Ну, я рассвирепел и быстренько их успокоил. Сперва одного, а потом и второго. Усадил рядом и давай выяснять, из-за чего весь сыр-бор. Так эти дурни мало того, что братьями родными оказались, так ещё и поругались из-за сущего пустяка! А дальше ты уже видел.
— Да уж… И куда только делся Тогмур, которого я знал прежде? — усмехнулся Таринор.
— Да никуда я не делся. Просто подумал, что так бы поступил братишка мой, Иггмур. Эх, надеюсь, ему нашлось место на небесном пиршестве. И надеюсь, у богов хватит для него яств, у братца всегда был отменный аппетит… А ведь он и пива-то не пробовал никогда. Отец боялся, если буянить начнёт, никто с ним не справится. Так-то оно верно, да только какой там «буянить»… Добрый он был. И мне всегда говорил, что добрее быть надо. Увы, понимать брата я начал только теперь, когда его не стало.
— Будем надеяться, ты принёс в это место немного согласия, — Таринор похлопал Тогмура по плечу и взглянул на погрустневшую Мирану.
Они уже оставили позади и деревянный замок, и дома, и торговые развалы, теперь по обе стороны от них простирались ячменные поля. Девушка взобралась в седло, а наёмник вёл кобылу под уздцы.
И вот, когда последнее поле оказалось позади, а лошадиные копыта отбивали неспешный ритм по запылённой дороге, Мирана вздохнула и заговорила:
— Я ведь тоже не ценила своего брата. Маленького глупого пухлощёкого Мариса. Ему было суждено стать лордом Драконьей долины, а он не проявлял никакого интереса ни к учению, ни к военным наукам, ни к премудростям управления людьми. Я не видела в нём человека, которого могла бы уважать, как лорда. Мне казалось это несправедливым и в какой-то момент даже породило неприязнь к Марису. И только сейчас я осознала, что, должно быть, то же чувствовал отец к дяде Алистеру. Страшно такое осознать теперь, видя, куда это привело моего отца. Наверное, если бы я любила Мариса больше… Я бы не… Он бы не… — девушка спрятала лицо в ладони и тихо заплакала.
Таринор и Тогмур переглянулись и пожали плечами. Наёмнику прежде не доводилось лечить души молоденьких девушек, а единственное, что помогало ему в подобных случаях — это либо крепко напиться, либо попытаться сбежать от воспоминаний. Да, а ведь всю жизнь он только и делал, что пил да бежал от прошлого.
— Мирана, — Таринор осторожно потянул её за рукав. Девушка, будто опомнившись, вытерла лицо и уставилась на наёмника покрасневшими глазами. — Послушай, я не мастер утешений, но… Тогда, на вершине башни, ты уже ничего не могла поделать. Вы просто погибли бы оба, и эта жертва оказалась бы напрасной. Виноват здесь только Дериан Рейнар с его безумными идеями, и тебе уж точно не стоит перекладывать груз этой вины на свои хрупкие плечи. Знаешь, один старый мудрый гном как-то сказал мне: если держаться за дурные воспоминания, они утянут тебя в колодец.