Тени города. Психологические интервенции в психиатрию
Шрифт:
Я всё ещё пытался установить с ним контакт и поэтому переключился со своей темы на его тему, то есть его «дом».
Арни: Разве там не хорошо?
Сэм: Нет, там есть агрессивные и противные люди, и наркоманы тоже.
СТРУКТУРА ПРОЦЕССА
В конце концов, эта тайна начала проясняться. Первичный процесс Сэма — быть беспечным, приятным парнем, который знает толк в чувствах и выражает себя кинестетически. Он утверждает, что хочет до конца разобраться в вещах, но испытывает в этом затруднение. Он одевается как весьма общительный человек.
Его
Арни: Почему вы там живёте?
Сэм (отрицательно качая головой): Там есть люди, которые делали ужасные вещи… приехали из других мест… (Сменив тему)… за столом я не мог больше этого выносить, такие мерзкие придурки… Они ведут себя и едят ужасно, бросают еду на пол. Я несколько раз выходил из-за стола… и мне пришлось уйти.
Арни: Как они едят?
Сэм: Бросают еду на пол, не аппетитно… понимаете? Или бросают еду… ужасно.
Поскольку я не мог понять рассказа Сэма, то не концентрировался на содержании сказанного им. Я не думал об этих противных парнях как о части мира, с которой ему надо научиться ладить, или как о части его процесса, его собственной агрессии или небрежности.
Арни: Зачем вы там живёте?
Сэм: Мне сказали, что это для меня лучшее место… ах… о-о… я был вынужден уйти.
Арни: Но почему вас туда послали, разве вы крали? Вы кого-то ударили? Я не стал бы там жить, даже если бы меня заставляли.
Сэм (прерывая меня, назидательным и негодующим тоном): Прежде чем ударить, я всегда разговариваю с людьми!
АНАЛИЗИРУЯ СОБСТВЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Расшифровывая интервью, я замечаю, что смущён тем, что говорит Сэм. В результате я пропускаю проблему отношений, то есть с кем же он дерётся? Я в поисках обретения основы игнорирую очевидную информацию и затем делаю нечто, вероятно, весьма типичное для людей, окружающих Сэма. Я разговариваю о нём с присутствующими, словно его здесь нет или он не в состоянии принять участие в нашем разговоре.
Сэм воспринимает это пассивно, не понимая, что с ним обращаются так, словно он отсутствует. Для него, как и для любого другого, очень унизительно и обидно, что его постоянно игнорируют. Хотя он не относит это к нашему теперешнему взаимодействию, но позже в разговоре он рассказывает мне, как ужасно было быть младшим, да к тому же умственно неполноценным из восьми детей, быть не в состоянии выучиться нормальной профессии и чувствовать, что тобой всегда пренебрегают.
ГИПЕРАКТИВНОСТЬ УМСТВЕННО ОТСТАЛЫХ
Гиперактивность маленьких детей и их агрессивность в дальнейшей жизни объясняются отчасти тем, что их игнорируют и ими пренебрегают. Повышенная гиперактивность таит в себе гнев и унижение. Хотя Сэм взрослый, с ним обращаются как с ребёнком. Такое обращение для него оскорбительно, хотя он сознательно этого не понимает. Таким образом, его агрессивность — это защита от оскорбления. Вышеприведённое взаимодействие показывает нам, что он не отождествляется
Чтобы избежать игнорирования умственно отсталого человека, который не может общаться вербально, необходимо научиться понимать его коммуникацию. Чувства и жесты Сэма в некотором смысле более развиты, чем у других людей. «Умный» коммуникатор (в данной ситуации такого человека не нашлось!) научится переключать каналы и работать с жестами и эмоциями. Большинство из нас не обладают от природы этим умным коммуникатором, которому приходится обучаться. Чтобы научиться невербальной коммуникации, я рекомендовал бы снимать на видео все взаимодействия с необычными клиентами в экстремальных состояниях.
РАБОТА С СЭМОМ
Будь у меня время серьёзно поработать с Сэмом (времени не было, потому что в тот день в центре была другая неотложная ситуация), я показал бы ему, что мы игнорируем его частично потому, что он пассивно воспринимает, когда о нём говорят, и не требует от нас понимания своих чувств. Я сказал бы ему, что его очевидный дефект интеллекта может проистекать из того, что его эмоции нуждаются в более свободном выражении. Если он их сдерживает, они мешают его способности концентрироваться и думать.
Чтобы выяснить этот вопрос, я спросил бы его, обижается ли он, если люди плохо с ним обращаются. Если бы он сказал «нет», я бы намеренно стал его игнорировать, чтобы привести к осознанию того, что он позволяет людям взять над ним верх. Если бы ему удалось рассердиться на меня в ответ на моё пренебрежение к нему, я помог бы ему сразу же вербализировать свой гнев на меня. Или, с другой стороны, я мог бы сказать ему, чтобы он развивал в себе чувство собственного достоинства. Ему следовало бы не только носить красивый пиджак, но и относиться к себе с уважением. Его задачей было бы остановить нас, спросить, о чём мы разговариваем, и сказать нам, если чего-то не понимает. А если мы не стали бы этого делать, ему пришлось бы научиться постоять за себя. Чтобы помочь ему освоить это, я бы отвёл его в угол комнаты, как делал с другими подобными клиентами, а затем умышленно перестал бы обращать на него внимание с тем, чтобы он физически почувствовал, что его игнорируют. Если он не научится защищаться, то станет бессознательно делать это неконструктивным способом вроде драки, а это может стоить ему его отношений с людьми, которые для него что-то значат. Возвращаясь опять к интервью, мы видим, что проблемы отношений являются для него основными.
Арни: У вас есть семья?
Сэм: Моя семья живёт в Бьеле.
Очевидно, здесь таится сильный комплекс, ибо Сэм дотрагивается ладонью до головы и откидывает волосы назад. Социальные работники, вероятно, лучше меня знакомые с историей его семьи, в смущенье зашевелились.
Сэм: Хочу рассказать вам одну историю. На днях я позвонил отцу. У нас была договорённость. Мой брат немного… жаден до денег… женился… ах… женился на богатой девушке… Я хорошо лажу со стариком, но брат… (повышая голос), когда старика нет, мой брат хапает всё себе. И при восьми детях… ну… он жадный (показывая мне жадность брата руками), жадный, жадный.