Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом

Рейман Андрей

– Не смей поминать имя Илтриса всуе!
– громыхнул Преподобный колокольным басом, будто гром раскатился. Спавик настолько опешил, что казалось, уменьшился на полголовы.
– Как смеешь ты опираться на имя Его, притесняя тварей божьих? Никак забыл, насколько обязан Ему своей грешной душой? И как смеешь ты поминать имя Его в суе? Падай ниц и моли у Него прощения во имя Первого и Несмертного и его святаго воинства! Потом прочтешь Восьмой Псалом и «Илтрис, Царь Небесный» пятьдесят раз.

Несчастный Спавик тотчас принялся исполнять повеление Преподобного. Его малодушный напарник напоминал снеговика как по количеству снега на плечах, так и по цвету лица и носа. Только тихий звон кольчужных колец на его форме указывал на его

человеческое начало.

– П-п-проходите, - промямлил он, опустив руки, стиснувшие арбалет. Периодически его взгляд перетекал на Спавика, с остервенением бившего челом и шепчущего псалмы. Для нервной системы «снеговика» сегодня был не лучший день.

– Упал - помолился!
– расхохотался Кейн, дивясь абсурдной простоте разрешения ситуации. Ворота Гвантана распахнулись перед пришельцами.

– Аха-ха! Мы прошли! Что я вам говорил?
– рассмеялся Кейн, повиснув одной рукой на шее Йорвина.
– Огромное спасибо, Преподобный, что поспособствовали.

– Не за что. Илтриса благодари. О, Кейн, кажется, раз ты уходишь в бессрочный отгул, то я тебе кое-что должен отдать.

Священник полез в свою сумку, больше похожую на небольшую кожаную луну и долго в ней копошился. Среди звуков вещей, находившихся в сумке, четко слышался звон монет.

Преподобный достал из сумки горсть монет и протянул Кейну. Тот принял деньги с благодарным поклоном. В руках у гробовщика было девятнадцать тиллиев и восемь нециев. Весьма солидно по меркам рабочего класса.

– Отныне ты свободен, Кейн. Но не пропадай слишком надолго. Ты все-таки лучший в своем деле. Мне тебя здесь будет нехватать.

– До свидания, Преподобный, всех благ, как говорится. И Спасибо еще раз. За все, - Кейн протянул Преподобному свою лапищу. Тот улыбнулся и пожал ее.

– Всего наилучшего, Кейн. Будь благословен.

Преподобный развернулся и пошел по одной из тесных улочек Гвантана по своим делам. На ходу он развернулся и помахал рукой. Кроме Кейна в ответ помахали Йорвин с Зуали.

– Эх, Гвантан, - потянул носом воздух Кейн.
– Пожалуй, я любил бы этот город, если бы не ненавидел. Предлагаю зайти в какую-нибудь корчму и перекусить. Отметим мою долгожданную вольную.

Йорвин собрался было возразить, аргументируя это тем, что денег у них нет, но после того, как гробовщик показал ему свой массивный кулак со словами «Я же угощаю», Йорвин подчинился.

Кейн повел своих подопечных по городу на поиски тихой корчмы, где можно перекусить и промочить горло.

Глава XII

Гвантан долгое время был самой обычной деревней, но после распада Империи многие ремесленники и торговцы стремились переселиться как можно ближе к центру нового государства. Если не в новую столицу, то хотя бы неподалеку. Таким образом, многие селения вокруг Митриума выросли в несколько раз и получили статусы городов. Гвантан стал крупнейшим из них.

С высоты птичьего полета невозможно было увидеть, где кончается городской массив. В отличие от Митриума, Гвантан не делился на кварталы, и был однообразен на всей своей площади. Вместо городской власти, дележ территории города устраивали местные банды, коих было несколько, и они конкурировали друг с другом, беспрестанно деля сферы влияния. Горожане относились к ним спокойно, так как представители закона от них отличались несильно. Отчасти из-за сырой политики, проводимой графом и самим королем Глимкара. Благодаря ей, закон в мегаполисе представляли две службы - государственная полиция и местная стража. Полиция подчинялась только указам и распоряжениям из столицы, в то время как городская стража руководствовалась кодексом общественного порядка конкретно Златолесского графства. Так как в обоих законодателях были неразрешимые противоречия, то представители закона

обеих служб не стеснялись устраивать их урегулирования прямо на улицах, шумно и даже иногда кроваво. Однако, как полиция, так и гвантанская стража с одинаковым бесстыдством принимали взятки. На этой ниве преступность процветала буйным цветом. Как говорится, у семи нянек дитя с заточкой.

Город кипел и бурлил. На лицо было перенаселение. Торговцы, курьеры, ремесленники, проститутки, стража и разномастная шпана при свете дня текли непрекращающимся хаотичным и шумным потоком. С наступлением темноты, город превращался в хищного зверя, глядящего на чужаков своими злыми глазами - огнями фонарей. На узких улочках с обеих сторон над прохожими нависали вывески трактиров, ростовщицких контор, разнообразных магазинов и прочих заведений, хищных до ваших денег. На ветру развевалось недавно постиранное белье, а в переулках было темно, грязно и оттуда несло протухшей едой, мочой и нечистотами. В некоторых из них коварно затаились карманники с остро наточенными ногтями или монетами. Снег под ногами был перепачкан отходами, рвотой, собачьими экскрементами и кое-где кровью, как бы впитав грязь тех, кто ходит по нему. Страшно представить, что здесь будет весной, когда снег растает и обнажит то, что копил на протяжении зимы.

Кейн и его свита углублялись в Гвантан все дальше и улицы становились все уже. Кейн пояснил, что ближе к центру улицы сужаются. В городе есть четыре кольцевые дороги, по которым могут проехать повозки. Остальные бывают настолько узкие, что даже окна невозможно распахнуть настежь, чтобы ставни не уперлись в стену дома напротив.

 Морферимам даже не пришлось особо таиться. Прохожим было на них абсолютно плевать. Все были настолько увлечены своими делами, что не желали замечать таких мелочей, как торчащие из под капюшонов морды и выглядывающие из под меха лапы. Вероятно, оттого, что ночами по городу ходят личности столь темные, что закутанные в плащи с капюшоном незнакомцы ничем не выделяются на их фоне. Мимо Эйнари, громко пыхтя, промчался пухлый карлик, чуть не сбив его с ног. Пару раз им пришлось спрятаться в переулках от глаз патрулирующих город местных блюстителей закона, но когда мимо прошагали двое полицейских в черных плащах с гербовыми соловьями на красных бляхах, Кейн и усом не повел. Йорвин было дернулся, ко Кейн схватил его за рукав и махнул в сторону «черных» рукой, дескать, этим все равно, можно не беспокоиться.

На глаза гостей города попалась массовая драка между городской стражей, королевской полицией и представителями какой-то уличной группировки. Вокруг этого действа скопился галдящий и свистящий народ. Некоторые комментировали происходящее, энергично жестикулируя и показывая пальцами, кто-то делал ставки, а некоторые даже подкидывали дерущимся всякий мусор вроде кирпичей и обломков садовых инструментов, чтобы тем было чем накостылять ближнему своему побольнее.

Путники свернули еще пару раз и Кейн стал рыскать взглядом по сторонам. Наконец, его взор остановился на вывеске «У Мунгуса», и он довольно хмыкнул.

– Друзья, мы пришли, - сложил руки за спиной Кейн.

– Туда?
– спросил Юрки, указывая пальцем на лестницу, ведущую в подвал, где и находился кабак.

– Да. А что?

– Неужели не нашлось места поприличнее? Почище хотя бы. Мы еще до порога не дошли, а у меня уже нос язвами изнутри покрылся от тамошней вони.

– Друг мой лохматый, - заговорил Кейн на полтона ниже.
– Если ты еще не понял, то мы не только трапезничать отправляемся. Я живу в этом городе уже давно, и я отлично знаю, где и какой народ собирается. Если мы хотим что-нибудь узнать о темных днях минувших, то тех, кто сможет нам что-нибудь рассказать, надо искать здесь. По крайней мере, отсюда мы начнем. А теперь будь добр, заткни свой нос чем-нибудь, если так уж не в мочь и молча иди за мной. Если все пройдет по плану, от тебя больше ничего не потребуется.