Тени Рагнарека

Санди ака Владлена

– Встань в центр, – коротко приказал князь Шептунье. Та на мгновение подняла свои зеленые глазищи на господина, после чего повиновалась. «Интересно, эта кукла понимает, что на этот раз хозяин отправляет ее на смерть? – пронеслось у Нериссы в голове. – Впрочем, даже если и понимает… не похоже, чтобы у нее были собственная воля и желание жить. Для князя она существовала, для него же без колебаний и погибнет»

Но вот для самого Фобоса «детская игрушка», похоже, что-то все же значила. Иначе из нее не вышло бы жертвы, необходимой для колдовских ритуалов подобного рода. Нельзя получить что-то, не отдавая, пусть порой «равноценность» этого обмена и весьма сомнительна.

– Вам ее жалко? – невинно поинтересовалась волшебница.

– Разумеется, – Фобос безразлично

пожал плечами. – Галатея служит мне половину всей моей жизни, я привык к ней. И кофе она неплохо готовит.

– Значит, Вам СЕБЯ жалко, а не ее, – невесело усмехнулась Нерисса. Князь снова пожал плечами. С другой стороны, ей-то какое дело до того, как колдун поступает со своими куклами?! Оставив его в покое, призрачная волшебница тоже вошла в триграмму, практически слившись с покорно замершей Галатеей. – Что мне делать?

– Ничего, – Фобос встал напротив, скрестив почти по-женски тонкие руки на груди и закрыв глаза. Психолог сказал бы, что он замкнулся в себе и оборвал общение. – Просто постарайся не мешать мне.

Нерисса тихо фыркнула, но не стала спорить.

Человек, лишенный магических способностей, даже не понял бы, что в просторном, хотя и изрядно захламленном зале лаборатории вообще что-то происходит. Поэтому колдуны, имеющие дело с простыми людьми, и отдавали столько усилий «работе на публику» – а Фобосу такое было ни к чему. Даже будучи волшебницей Нерисса вполне могла бы ничего не понять, но сейчас она сама была призраком, существующим в этом мире лишь благодаря колдовской поддержке самого князя – иначе ей было бы не вырваться из плена чужих сновидений, куда волшебницу утянуло после того, как умерло ее тело. Сперва приходилось существовать лишь в кошмарах Вилл, к счастью, предпочитающей списывать это на нервное переутомление, потом появилась возможность путешествовать и по чужим снам. Поэтому для Нериссы по залу бушевал безумный ураган, угрожающий подхватить ее, словно сухой лист, и оторвать от Шептуньи, выдернуть из магического треугольника – напуганная этой мыслью, волшебница попыталась намертво вцепиться в серебристо-белое одеяние Галатеи, краем рассудка осознавая, что при случае ее пальцы легко пройдут сквозь материю, как сквозь туман. Все мысли сосредоточились на том, чтобы удержаться, не допустить этого – кто знает, что может получиться, если призрак покинет триграмму до того, как ритуал завершен – для чего попыталась окончательно слиться с «якорем» – телом Шептуньи. Собственной души у Галатеи не оказалось – ничто не пыталось вытолкнуть Нериссу, как часто поступала Вилл – однако что-то вроде личности: безмозглой и покорной, но все-таки личности – у Шептуньи за пятнадцать лет службы князю выработалось. Правда, теперь это «что-то» сохло, съеживалось и рассыпалось пеплом, словно сухой цветок, который раскрошили в пальцах. Когда Нерисса перестала чувствовать это окончательно, когда рассыпался в пыль и калейдоскоп нудных воспоминаний о приготовлении кофе, наведении порядка среди исцарапанных жутким подчерком бумаг на рабочем столе Фобоса, об утомительных попытках собрать роскошные, но непослушные волосы князя хоть в какое-то подобие прически, привычно не без труда управляясь с прохладными жесткими прядями, при первой же возможности выскальзывающими из рук… воспоминаний все бледнеющих и бледнеющих, пока Нериссу не ослепила яркая, как молния, вспышка, поглотившая их невнятные отголоски.

Нерисса с детства любила грозу. Еще даже не став Стражницей и не обретя волшебного дара повелевать молниями, словно богиня войны из какого-то древнего языческого пантеона, девочка была очарована их силой и красотой. Стоило над городком, где она жила с родителями, разразиться грозе, маленькая Нерисса выбегала на улицу, подставляя лицо хлещущему ливню, и любовалась всполохами небесного огня, доводя едва ли не до истерики маму, жутко боявшуюся грозы, и каждый раз после такого «празднества души» дня на три сваливаясь с простудой – стоять часами под дождем ни для кого не проходило даром. Но оно того стоило. Больше всего Нерисса любила, когда молния на мгновение ослепляла, и перед глазами всплывал ее «негатив» – черный всполох

на светлом до сияния фоне.

Открыв глаза, волшебница не без удивления и даже некоторого разочарования обнаружила отсутствие как барабанящего по коже дождя, так и молний. Вверху был высокий серебристо-серый потолок. Следующим, на что обратила внимание Нерисса, было то, что лежать на довольно холодном мраморном полу не слишком-то удобно, а после на этот самый пол падения слегка побаливают ушибленные плечо и затылок. Оказывается, она успела отвыкнуть от некоторых неудобств, создаваемых физическим телом.

– Вам помочь? – любезно поинтересовался непонятно откуда взявшийся в лаборатории длинноволосый блондин в стильном, хоть и по какой-то незнакомой моде, одеянии. Живое (особенно по контрасту со строящим из себя ледяного сфинкса Фобосом) лицо юноши с правильными классическими чертами, с точки зрения Нериссы, было скорее смазливо, чем по-настоящему красиво, но многим как раз такие вот нравятся.

Проигнорировав любезно поданную руку, волшебница тяжело приподнялась, оглядывая себя со всех сторон, словно в магазине одежды. Платье особого внимания не стоило – белая туника с серебристым шитьем, то же самое, что было и на Галатее. Шептунье-то, с ее орехово-смуглой кожей и светлыми, как лен, волосами, оно и подходило, а для Нериссы, которая, напротив, была брюнеткой с жемчужно-белой кожей, казалось чересчур пресным. Но все остальное ее, в общем-то, устраивало. Блондинчик, слегка огорчившийся, что на его персону обращают так мало внимания, продемонстрировал неплохой опыт выслуживания, сотворив перед Нериссой высокое зеркало, прежде чем она успела не то, что потребовать, а даже подумать об этом. Волшебница была точной копией самой себя в восемнадцать лет, до того, как оказалась заключенной в каменный саркофаг.

– Думаю, Вам будет нужна другая одежда, леди.

– Ты Седрик?

– К сожалению, мы не были представлены друг другу должным образом… разве Вы меня знаете?

– Лорд, а ведешь себя, как лакей, – устало отмахнулась Нерисса. Хотя, если подумать, блондинчик был абсолютно прав. – м-да… Вилл тебя несколько иначе воспринимает. Ты ей снился пару раз.

– Странно.

– Ага. На месте ее матери я бы никогда не разрешила девчонке с такой ист… хм, чувствительной психикой смотреть по вечерам «Анаконду».

Седрик изящно хлопнул выразительными глазами редкой голубизны и, подрастеряв свои светские манеры, едва не по стенке сполз от смеха. Видимо, привык, что девушки видят его в снах несколько иного характера…

Князь молча стоял чуть поодаль, все так же скрестив руки и с задумчивым видом наблюдая за развитием эксперимента.

– Это ведь не обязывает меня служить тебе?

– Нет. Это… твое тело создано по тому же принципу, что и Шептуны, но твоя душа сделала его человеческим в полной мере. У Калеба было гораздо меньше… а впрочем, это не важно. Дело в том, что что-то пошло не так, я пытаюсь разобраться, в чем дело.

Нерисса не стала уточнять, каким образом он это «пытается» стоя тут столбом. Похоже, вся симуляция бурной деятельности ложилась в этом замке не плечи лорда-змееоборотня, а опальный принц предпочитал лишний раз не шевелиться.

– Что именно пошло не так?

– Слишком большая часть энергии оказалась утеряна при обмене, – неохотно признался Фобос. – со мной такого еще не бывало. На самом деле я не слишком сильный маг, поэтому эффективность колдовства напрямую зависит от точной и экономной работы с энергией. Конечно, этот ритуал был экспериментальным, но в мои расчеты, похоже, вкрался какой-то неучтенный фактор, вот я и пытаюсь понять.

Вот что он, оказывается, делает – анализирует эти свои расчеты. Без бумажки, без записей… внушает, однако, уважение. Ну надо же, «не слишком сильный маг», а Нерисса-то полагала, что претенденты на мировое господство поголовно либо просто великие, либо супер-пупер великие, либо офигенно великие!

С ее точки зрения все прошло именно так, как и планировалось. Но, если Фобосу нравится скрупулезно, словно обнаруживший мелкую недостачу бухгалтер, выяснять, куда же «уплыла» часть магической энергии – пусть развлекается.