Тени Рагнарека
Шрифт:
– До встречи.
«Зря я все это, наверное…» – топая в сторону раздевалки, подумала Вилл. Но до выпускного еще почти месяц, Мэтт ведь ответит на письмо… обязательно успеет ответить, сможет ли ее сопровождать, надо, наверное, отправить еще одно – на всякий случай.
– Сюзанн, ну где же ты пропадала? Мы с Вилл уже третий раз разогреваем ужин, – посетовал Дин, помогая жене, тяжело опустившейся в кресло, снять сапоги. – как ты? Как твоя презентация?
– Кошмарно! – прямо ответила темноволосая женщина, устало отбрасывая голову на спинку кресла. – Просто ужасно! Кажется, никто меня вообще не слушал, только глазели, выпучив глаза. Фу-уф, только время зря потратила!
– Я их понимаю, дорогая, – историк мягко усмехнулся в усы. – тобой невозможно не любоваться!
– У меня не яркая внешность, – ворчливо поправила Дина жена. – а выдающийся живот!
Скептически хмыкнув, женщина выразительно похлопала себя ладонью по упомянутой детали фигуры, впечатляющие размеры которой действительно вольно или невольно притягивали к ней взгляды.
– Может быть, тебе все же стоит взять отпуск? – на этот раз улыбка историка вышла несколько беспомощной. Последние полгода он заговаривал на эту тему практически каждый вечер и без всякого результата. – Все-таки… для фирмы, наверное, чересчур бросается в глаза…
Сюзанн снова поморщилась.
– Вот ведь повезло, – с улыбкой мотнула она головой. – двойняшками! Вот меня и раздуло вдвое, хотя срок-то еще только…
Она замолкла, судя по беззвучным движениям губ, что-то подсчитывая про себя.
– Ага, «еще только»! – весело поддакнула выглянувшая из кухни Вилл. – Меньше месяца осталось! Уже май, мамуля, я к выпускному начинаю готовиться, а ты «еще только».
– И в самом деле, – недоуменно согласилась Сюзанн Вандом-Коллинз, положив на животик обе руки. – как же быстро летит время…
– Мы идем ужинать? – уточнила Вилл. – Или, если хочешь, могу принести в гостиную…
– Вы двое! – Сюзанн встала, одной рукой продолжая придерживать тяжело всколыхнувшийся живот, другой с преувеличенной строгостью на лице погрозив им дочери и второму мужу пальцем. – В сотый раз вам повторяю, хватит обращаться со мной, как с инвалидом!
Дин, все еще стоящий перед креслом на коленях, мягко обнял жену за пояс.
– Хотя насчет отпуска вы, конечно, правы, – неохотно признала женщина.
– Лучше поздно, чем никогда! – снова усмехнулся в усы историк. Он был достаточно худощавым и, по язвительному высказыванию Ирмы, гремел при ходьбе костями, оттого особенно решительно не мог понять, как кто-то может жить с таким животом, да еще пытаясь при этом на работе и дома вести себя, как ни в чем не бывало. А работа у Сюзанн была весьма напряженная.
– Да, конечно, – задумчиво кивнула она. Только эту неделю доработаю – и все. Осталась-то… В субботу у нас очень важный день – сообщат, кого назначат директором нашего филиала. Сперва все были немного расстроены, когда нашу фирму поглотила эта корпорация, но, можете мне поверить, перспективы у нас теперь открываются невиданные.
– Сюзи, сейчас не самое подходящее время об этом думать! – с мягким нажимом заметил Дин. – И для повышения, каким бы сотрудником тебя не считали, неподходящее время, ты же не собираешься и дальше посвящать себя исключительно работе!
– Возможно, это шанс всей моей жизни! Я понимаю, что сейчас никто в здравом уме меня туда не назначит, но просто пропустить… Знаешь, Дин, не будь у тебя аллергии на мою стряпню, я бы решила, что ты мечтаешь теперь о женушке, пекущей пирожки на кух…
Историк пресек возражения жены единственным известным ему способом заставить ее замолчать. Глядя на целующуюся парочку, Вилл молча доедала свой ужин, намереваясь побыстрее уйти в свою комнату. Вообще-то против своего нового отчима девочка давно уже ничего не имела, но – Вилл давно это заметила – влюбленные парочки имеют обыкновение дико раздражать окружающих своим воркованием. Особенно тех окружающих, которые сами на личном фронте менее успешны!
Фыркнув, Вилл запустила подушкой с аппликацией улыбающегося лягушонка в стену. Если подумать, платья у нее тоже нет. Ничего подходящего для выпускного бала. А все то, что заставляла ее мерить Корнелия, до изнеможения гоняя подругу по бутикам, как только объявили о том, что обе они вошли в число претенденток, все это было, конечно, красиво… но абсолютно не ее. Попытавшись отговориться чрезмерной дороговизной «платья на один раз» оскорбилась уже не только Корнелия, но и Хай Лин, возмущенно уверившая, что не существует такого бренда мировой моды, которой девушке из семьи
«Или не нравится, или не подходит… ужас! На Доминика вся надежда… но что парни понимают в одежде? Корнелия говорит – таких не существует!» – отправив еще одну игрушечную лягушку в свободный полет, Вилл немного попрыгала на кровати и решила ложиться спать. Одно, безусловно, радовало рыжеволосую Стражницу – последнее время Нерисса перестала преследовать девочку в ее снах.
========== Элизабет Грампер ==========
– Это возмутительно! Обязана донести до вашего сведения, нет смысла пытаться вывести меня из душевного равновесия, если Вы именно на это рассчитываете! Мне известны мои права! К счастью в нашей стране полная свобода гласности!
Завхоз всю дорогу до кабинета директора морщившийся, по-видимому, от зубной боли – совершенно замотавшийся человек, даже дантиста вовремя посещать не сподобится! – довольно грубо втолкнул не замолкающую ни на минуту девушку в приемную и со странным выражением лица захлопнул дверь. Из коридора донесся поспешно удаляющийся топот.
– Как Вам не стыдно?! Я еще не закончила говорить, а Вы…
– Если ждать, пока ты выдохнешься, состаришься раньше, – поморщился развалившийся на одном из стульев Урия Данн. Бесс не обиделась – она давно отнесла хамоватость рыжеволосого типа на счет его вынужденного одиночества или застенчивости, поэтому, махнув рукой на дверь и сбежавшего конвоира, присела на стул рядом с парнем и, решив расположить его к общению, стала рассказывать, как, собственно, оказалась с ним «на одной скамье». Вот же угораздило влипнуть в историю! Как правило, сестрички, в отличие от привычных Урии и его балбесов, в число за что-либо наказанных учеников не попадали: выступая провокаторами скандалов, драк и ссор, сами девицы Грампер обычно умели ловко остаться в стороне. Но и у них случались проколы. Во всем виновата была, вообще-то Кортни. Вечно из-за этой бестолочи куча проблем! А отдуваться обязана старшая Грампер! Хотя и дело-то вышло… одно сплошное недоразумение! Ну, поссорилась парочка выпускников, так милые бранятся – только тешатся… Не говоря уже о том, что девицы Грампер и не думали рассказывать приятелю – теперь уже бывшему – своей одноклассницы Таши Хафф, о том, как она в его отсутствие провела неделю в коттедже Брюса Мэкона прошлым летом на вечеринках, пока приятель уезжал на север к бабушке. И уж точно словом не обмолвились о том, что происходило в машине этого Брюса накануне Дня Святого Валентина! Во-первых, сами толком не знали, во-вторых, имели представления о женской солидарности! Кто же знал, что парень станет подслушивать разговор у дверей женской раздевалки? Поэтому, когда этот ревнючий тип бросил Ташу, Бесс от всей души ей сочувствовала и даже вскользь заметила, что уж точно не отставила бы «Отелло» безнаказанным. Как и многие выпускники, он планировал поступать в весьма престижный университет, но учился не то, чтобы на отлично, хотя и возлагал большие надежды на высокие баллы по истории. Правда, он не то, чтобы их заслужил… попросту купив работу у одного отличника! Так что Таша могла при желании отомстить, обломав его блестящие перспективы!
– Нет, ну ты скажи, что Я плохого сделала?! – патетически вопрошала Бесс у невозмутимо хрустящего костяшками пальцев Урии. – Я сказала чистую правду: что про Ташу, что про ее дружка, а в результате сперва на меня бросаются с кулаками, а потом меня же волокут на разборки к директору!
Почему-то, когда директриса, наконец, вызвала проштрафившихся учеников к себе, Урия помчался туда как на праздник. Конечно, ему-то не привыкать… Однако как он умел слушать! Ни разу не перебив, лишь изредка вставляя многозначительное «угу»… среди людей так мало тех, кто готов выслушать и по достоинству оценить чей-либо богатый внутренний мир, в этом рыжеволосый бунтарь, не смотря на внешнюю ершистость, был просто уникален. Сама Бесс последовала в кабинет без особой радости.