Тени Рентиана
Шрифт:
– Не хотите ли пить, фемита? — безнадежно окликнула она пленницу, заранее готовая к решительному отказу.
– Хочу! — звонко донесся ответ.
– Тогда советую вам перестать играть в гляделки с той премилой совой и подойти сюда.
Мия тихо засмеялась и приблизилась к Раймонде. Почти не видно, только слышен хруст старых веток под сапогами и шорох прошлогодней листвы. Удержать связанными руками воду слишком тяжело, поэтому генералесса решила не мучить шпионку и просто напоила ее из своих рук, зачерпнув пригоршню воды. Потом — еще раз.
– Спасибо, - выдохнула Мия, с хриплым облегчением.
Кажется, она оттаяла, да и Раймонда,
Странное дело, подобного Раймонда не испытывала даже к Густаву. Питать подобные чувства к пленнице и вовсе не пристало, но раз уж они оказались вместе в дремучем лесу, лучше забыть о собственной гордости. Даже Мия смогла это сделать, так чем хуже герцогиня Вион? Вздохнув, Раймонда потерла сонные глаза и, присев напротив спящей, осторожно развязала ей руки. Ночью девица не должна убежать, а если попробует, будет слышно.
Ночь пахла сыростью и прелой листвой, словно из лета Раймонда вдруг перенеслась в осень, и стало очень неуютно от чьих-то тихих завываний вдалеке. Если волк, на него найдется меткая пуля или острый клинок, если же забрела в лес дикая собака, можно будет приручить или отвлечь куском мяса из запасов. Дорогая тогда выйдет безопасность… Вернувшись на свое место, женщина закрыла глаза, но больше не смогла уснуть. Караулить нужно, как следует, даже если для этого потребуется не смыкать глаз — она и не смыкала их! Пока черное, полузакрытое длинными ветвями деревьев, небо не стало чуть-чуть светлеть, Раймонда бодрствовала, но потом сама не заметила, как провалилась в глубокий и темный, будто омут, сон.
Проснулась она поздним утром, разбитая и с тяжелой головой, как после похмелья, и, потирая гудевший лоб, посмотрела на Мию, стоявшую со шпагой Раймонды над трупом эссента в военной форме томиранцев. То, что это именно эссент, нетрудно было догадаться по пустым белым глазам без зрачков — значит, именно так они выглядят, будучи убитыми.
Уловив сбоку шевеление, Мия повернулась к ней и одарила извиняющейся улыбкой. На бледных щеках вспыхнули неровные красные пятна — магия Огня давала о себе знать.
– Доброе утро, госпожа генералесса. Этот… эта тварь пыталась напасть на нас, и я взяла на себя смелость взять у вас свое оружие, пока она не начала петь. Вы ведь сами знаете, как они опасны.
– Знаю, - подтвердила Раймонда, лихорадочно размышляя, что делать дальше. — Вы что-нибудь узнали от него?
– Только то, что эссенты съели наших людей заживо, - тихо сказала Мия, и радостный блеск в ее голубых глазах угас. — Мне очень жаль, фемита…
– Они были не нашими людьми, - сказала с нажимом Раймонда, - а моими людьми. Впрочем, сейчас это не имеет значения.
– Абсолютно никакого, - рвано выдохнула девушка, протягивая ей шпагу.
Кажется, она собиралась заплакать, но это уже не было бедой Раймонды Вион. Стиснув зубы, и старательно сдерживая злые слезы, генералесса снова связала руки пленницы и помогла ей забраться в седло; теперь им предстояло
Она задала этот вопрос Мие, но та, похоже, не знала точного ответа. Это ожидаемо — старый интриган едва ли горел желанием посвятить двух неопытных шпионок во все свои планы и тайные замыслы. Но в душу Раймонды закралось нехорошее предчувствие, что завоевание Томираном Маренто, к которому король стремится, не принесет ничего, кроме новых бед, разрушений, смертей и нового гнева Богинь. О, Сестры не позволят забыть их, они покарают всех усомнившихся в их существовании, как уже случилось с правящими братом и сестрой! А если так и будет, то велик шанс скорой гибели короля Алисона от божественного гнева.
Подумав об этом, Раймонда мрачно усмехнулась и направила коня вперед — навстречу свободе от страшного леса, теплому ветру в лицо, навстречу столице Маренто. Пусть случится то, что должно произойти, а ее долг — доставить до Матреса пленницу и замолвить за нее словечко, и Раймонда не сомневалась, что сделает все это безупречно, хотя выгораживать шпионов для нее было очень ново.
Глава 14. Эдит Листон
В комнате Памяти, как называла небольшое помещение с видом из окна на храм Сестер кардиналисса Анна, Эдит Листон оказалась впервые, и не по собственному желанию, а по необходимости. Она вообще не узнала бы о существовании комнаты, если бы кардиналисса не позвала ее из кабинета, встревоженным и надтреснутым, полным боли и горя голосом. Странно, что эта невозмутимая саркастичная женщина вообще умеет чувствовать что-либо дальше радости от власти, но Эдит решила не показывать своего истинного к ней отношения, и вошла внутрь.
После досадного инцидента с нелепым обвинением Анной ее в шпионаже и спасительном вмешательстве Шанталь юная томиранка невзлюбила кардиналиссу еще сильнее. И при всей ее сдержанности скрывать это было сложно, хотя Эдит очень старалась прятать злой блеск в глазах за покорным и спокойным взглядом, мягкой улыбкой. Пока вздорной стареющей тетке в сутане угодно подозревать ее, важно оставаться обычным человеком, но потом…
– Я здесь, Ваше Высокопреосвященство, - тихо промолвила она, поклонившись.
Поклон предназначался спине кардиналиссы, даже не обернувшейся на приветствие Эдит. Шагнув чуть дальше порога, девушка поняла, насколько все ужасно: комната Памяти была обезображена. На светлых драпировках застыли уродливые черные подпалины — их оставил огонь. Пол заливала чистая прозрачная вода, испортившая дорогой ковер, и кардиналисса верно успела замочить обувь. Не повезло и Эдит, пройдя немного вперед, она почувствовала холодную влагу в сапогах. Вечером придется менять чулки, до этого она потерпит, и к тому же нечто более важное интересовало девушку куда больше: взгляд ее был прикован к громоздкому деревянному столу в центре комнаты, на котором лежала пухлая стопка бумаг, украшенных гербом с лисьей мордой.