Тени Рентиана
Шрифт:
Шанталь вздохнула и, оставшись в одиночестве, поняла, насколько сильно устала от происходящего. Ей хотелось немного вина и мужской нежности, только сейчас слишком опасно терять бдительность.
Пленницу разместили в гостевых покоях, к ней приставили служанку, и марентийки из гарнизона любезно согласились охранять ее. Лиравийки же вскоре уехали к себе, сердечно простившись с Шанталь. Поднявшись на гербовую башню, она смотрела вслед их удаляющимся коням и усмехалась от того, насколько наивно эти женщины приняли ее слова за чистую монету. Кажется, они совсем не знали Раймонду Вион, и
И, позабыв на некоторое время про Листон, герцогиня Матиа занялась делами в своих землях, расспросами управляющей о том, что происходило тут в последний год. Слишком давно она отсутствовала, чтобы праздно проводить время. В тринадцатый день пятого месяца Зеленой Сестры, когда за окнами полностью растаял постылый снег и разбухли зеленые почки на деревьях, а в воздухе заскользил приятный теплый ветерок, все дела были окончены, а новые распоряжения управляющей отданы. Шанталь велела накрыть стол к ужину на две персоны.
День она провела в разъездах, наскоро проведав двух вассалов, а к вечеру вернулась уставшая. От седла легко отвыкнуть, если не воевала годами, как Вион. Интересно, что с ней стало на самом деле? Верить россказням матросок не хотелось, но, видно, придется. Немного отдохнув, Шанталь сменила теплый домашний халат с широкими шароварами на модный костюм голубого цвета, и скрепя сердце сняла с головы нелюбимый, но ставший привычным парик. Прежде роскошные светлые кудри превратились в коротко обкромсанные волосы, но за последнее время она не трогала их. С замиранием сердца Шанталь медленно и бесшумно подошла, ступая по ковру, к высокому зеркалу, хотя с ее маленьким ростом многого не надо. Унылая тень прошлой Матиа невесело кивнула ей из отражения.
Знал ли Гюстав, что она изменится вплоть до полного окостенения души? Нет, он даже предположить не мог, мчась в ее объятия после несостоявшейся дуэли. Вздохнув, Шанталь расправила складки на белоснежном жабо — сегодня следует быть безупречной и прекрасной, по крайней мере, для Эдит Листон. И большим образом это для того, чтобы потешить свою гордыню, но кто же в этом мире безгрешен? Она покачала головой, грустно улыбнулась, поправила вьющиеся волосы и отвернулась от зеркала. Вспоминать о прошлом было тошно, размышлять о будущем — в разы ужаснее.
В Малой обеденной жарко растопили камин — весенними ночами тут прохладно, каменные стены словно дышат вечной мерзлотой. Голубые драпировки, темно-алый ковер под ногами, изящная хрупкая посуда, жареные перепелки и яблочное вино. Эдит Листон спустилась к ужину в чистой светлой одежде, выданной по приказу Шанталь. Негоже, чтобы девица ехала в тюрьму с дурными воспоминаниями о гостеприимстве герцогини Матиа.
Впрочем, велик был шанс того, что Эдит откажется от совместного с ней ужина, но нет, девушка безропотно спустилась в обеденную, спокойная и невозмутимая, как и раньше. Ярко-рыжие волосы, собираемые ей обычно в тугой узел, сегодня рассыпались непослушными прядями по плечам, и Эдит смотрела на Шанталь хладнокровным взглядом ученой женщины, интересующейся природой гусениц. Презрение, отвращение и интерес — вот, что можно было увидеть в ее янтарных глазах помимо обжигающего холода.
– Добрый вечер, — нарушила Шанталь вязкую гнетущую тишину.
– Несомненно, — согласилась бесстрастно Эдит. — Для вас он даже добрый.
– Завтра нам предстоит дальний путь до Матреса. Мне хотелось бы расстаться приятельницами.
Тонкие ровные губы девицы исказила кривая усмешка.
– Желание победительницы — закон, — только и сказала она.
Они обе прекрасно знали, кто одержала настоящую победу и что с ней случилось в результате, только правда была слишком неудобной для ее оглашения. И поэтому кардиналиссе скажут, что Эдит Листон перерезала горло Раймонде Вион, а тело выбросила в море, после чего смертный приговор не заставит себя ждать. Тогда месть Шанталь будет завершена раз и навсегда.
– Угощайтесь, — предложила герцогиня.
– Благодарю, — ответила Эдит сухо, и отдала должное перепелкам и овощному салату.
Наверное, действительно проголодалась, а может быть ела, чтобы неотрывно смотреть в свою тарелку и не встречаться взглядом с Матиа. Да, Шанталь могла ее понять, достаточно было лишь вспомнить неприятный инцидент с кардиналиссой Анной, поймавшей ее не так давно на месте преступления, и все же ее глодало непонятное чувство. Огонь предвкушения чего-то неизвестного то приятно грел душу, то разгорался слишком жарко и обжигал, причиняя боль.
В центре прямоугольного, накрытого светлой скатертью стола, возвышалась тонкая хрустальная ваза и в ней красовались две гвоздики. Белая была повернута цветком к Эдит, алая — к Шанталь, о да, герцогиня прекрасно разбиралась в языке цветов в отличие от необразованной наемницы, но лучше было скрывать это знание. Жаль, надежда теплилась в ее прогнившей душе до последнего, но до конца ужина Эдит не проронила ни слова на этот счет.
– Как вам вино, неанита?
– Достойное, благодарю.
– Что же, я рада этому.
Но Шанталь была не рада, ее сердце сжалось от полузабытых чувств — подумать только, когда в последний раз она полностью испытывала сильные чувства? Жаль, что Гюстав забылся, но и на Вион, без вести пропавшую или мертвую, злиться уже бессмысленно. Вздохнув, она вытянула руку над дрожащими рыжими огоньками свеч, и ладони коснулось опасное тепло.
Эдит замерла на своем месте, как завороженная наблюдая за ее странным движением.
– Неанита Матиа, вы получите ожог, - обронила она равнодушным, но звенящим голосом.
И Шанталь медленно отвела руку от огня. Девица волнуется за нее? Давно ли? Сердце забилось учащенно, на лбу выступил пот, и стало труднее дышать, но она смогла совладать с собой. А вот отвести пристальный взгляд от упрямого веснушчатого лица оказалось сложнее, да Шанталь и не сильно пыталась. Наверное, Листон уловила эту ее минутную слабость и моментально решила воспользоваться, нагло глядя в глаза.
– Скажите, как умерла Раймонда Вион?
– Не имею ни малейшего понятия, - отрезала Шанталь, взяв себя в руки и устыдившись своих минутных порывов. — Вы убили ее, вам и объяснять свое преступление.