Тени забытой шестой
Шрифт:
— Которого я убила, воткнув ему шпильку в глаз, — закончила она за него.
— Господа присяжные заседатели, — магистр сменил тактику, переключившись с судьи на присяжных, — прошу отметить тот факт, что обвиняемая только что призналась в жестоком убийстве циркача…
— Да, я убила, — спокойно улыбнулась Хриз. — Убила, чтобы защитить свою жизнь. Но увы… Оказалось, что колдуна недостаточно просто убить. Он ожил…
В зале опять прошелестел удивленный шепот. Гуго Барнум хмуро кивнул:
— Да, я… видел его… не поверил своим глазам.
— Где?
— Господа присяжные заседатели, — магистр вскочил
— Мои слова подтверждены фактами, магистр, — холодно оборвала его Хриз и тоже повернулась к присяжным. — Тела лже-циркачей были похоронены в крохотной деревушке неподалеку от поместья Седвига. Там, в общей могиле с ублюдками, были погребены и двое бойцов варда. Воевода Даугав не мог этого допустить и перезахоронил их тела. Господа присяжные заседатели, вам интересно, куда потом делись тела так называемых циркачей?
— Я протестую!
— А я вам скажу! — не унималась Хриз, грозно наступая на испуганных присяжных и не обращая внимания на обвинителя. — На ту деревушку напали остатки банды Вырезателей! Никого не пощадили! Вырезали всех, от мала до велика! Ради чего, спросите вы? И я вам скажу! Скажу! Чтобы забрать тела своих! Чтобы оживить их мыльный прах!..
Антон нервно почесал колено под колючим платьем. Сейчас что-то будет. Он уже успел забыть, как это страшно, когда у Хриз начинается вот такое… Инквизитор тоже забеспокоился и закрутил головой, выискивая кого-то в зале.
— Они оживили главаря! Он здесь! Ходит с вами по одним и тем же улицам, дышит с вами одним и тем же воздухом, сидит с вами за одним и тем же столом! Чтобы потом ворваться посреди ночи к вам в дом! Вырезать на вас свою проклятую метку!.. Испить вашей крови!..
Даже у Антона пошел мороз по коже, а что уж тут говорить про впечатлительную публику в зале. Встревоженные перешептывания, истеричные всхлипывания, гневные выкрики… На присяжных лица не было.
— Ваша честь, я требую прекратить этот балаган! Обвиняемая запугивает присяжных!
— Пусть продолжает, — перекрывая шум в зале, раздался властный голос императрицы.
— Ваше Величество?..
— Пусть продолжает, — очень тихо повторила Вера-Магдалена в установившейся мертвой тишине.
Хриз снизошла до почтительного благодарного поклона в ее сторону.
— Спасибо, Ваше Величество. Фрон Барнум, я повторю вопрос. Где вы видели ожившего главаря Вырезателей?
— Здесь, в ратуше. Он ходит в денщиках генерала Вальцкерта.
Зал взорвался возмущением: гневные выкрики, женские всхлипывания, свист, топот. Магистру так и не удалось задать вопросы свидетелю. Все понеслось в какой-то безумной гонке, судебное заседание превратилось в театр абсурда. Поднявшийся с места воевода Даугав, которого знали решительно все в городе, громко заявил, что два месяца назад видел обгоревший труп главаря в братской могиле, а сегодня тот живой скалился ему в темном коридоре ратуши. Судья беспомощно стучал молоточком, призывая всех к порядку, но его уже никто не слушал. Полковник Гогенфельзен вскочил с места и, подобострастно кланяясь императрице, заверил ту, что ей стоит лишь отдать высочайшее повеление, и Часовой корпус разыщет денщика и приведет его в зал суда. Вера-Магдалена какое-то время безучастно смотрела на
— Я видел того коротышку в могиле, клянусь Единым, — лицо воеводы было бледным и застывшим. — Тогда еще не знал, думал, что это циркачи, а потом нашел побратима… Гуго. Он мне все и рассказал, да поздно было. Деревушку вырезали под корень, а трупы выкопали. Я еще голову ломал, зачем им это. Чтоб похоронить по-людски? Так ведь они нелюди!.. А она…
Он кивнул на Хриз, опасно застывшую в неподвижности каменной статуи. Руки сложены на груди, лицо холодное, отрешенное, глаза мертвые, пустые… Антону сделалось жутко, дурное предчувствие укрепилось. Быть беде…
— Она сразу сказала, что это колдовство. Я не поверил, тоже думал, что сумасшедшая. Не поверил, что моих родных могли… так… зверски… — медленно повторил он и опустил голову, скрывая блестящую дорожку от слез на щеке. — А потом увидел главаря, здесь, своими глазами… Живой. Убил бы сам, голыми руками… Да как? Как его убить, если он оживает, а?
Он поднял голову и обвел страшным взглядом помертвевший от ужаса зал.
— Как убить того, кто уже мертв?
В тишине голос Хриз прозвучал зловеще:
— Очищающее пламя Единого смоет мыльный пепел колдовства…
Уже никто не осмелился обвинить ее в безумии. Все молчали и ждали. Было слышно, как жужжит муха, попавшаяся в липкую паутину в углу. Тяжелый спертый дух тревожного ожидания витал над всеми.
И тут дверь открылась. Торжествующий Гогенфельзен шел впереди, за ним двое солдат вели коротышку. Он не выглядел страшным кровожадным убийцей или колдуном, шел спокойно и уверенно, не опуская головы. Как часто внешность бывает обманчива… Как часто под маской нормальности скрываются демоны души человеческой!.. Антон это знал слишком хорошо.
На воеводу было жутко смотреть. Он начал вставать, оскалившись на коротышку в такой мстительной злобе, что все в зале безоговорочно приняли и поверили — вот он! Вот колдун! Ведут колдуна!
— Спасибо, воевода, — тихо проговорила Хриз, взяв на себя роль судьи. — Позвольте нам допросить… подозреваемого. Мы же в суде…
Магистр давно сошел со сцены, переместившись поближе к императрице. Он пытался ей что-то доказать, горячо шепча на ухо и время от времени кивая то на Хриз, то на отца Васуария, то на воеводу. По полному гладкому лицу Веры-Магдалены трудно было понять, что она думает. Антон начал нервно кусать ногти.
— Фрон Борн, — нехорошо улыбнулась Хриз, — что вы делали в ту ночь, когда напали на императора?
— Чистил сапоги, я ж денщик, — нагло ухмыльнулся ей коротышка.
Хриз ничуть не смутилась.
— А что вы делали 20 марта сего года?
Борн пожал плечами.
— Не помню. Наверное… тоже самое, — он хмыкнул собственной шутке.
— Всю ночь? — уже без тени улыбки продолжала Хриз.
— А, точно, вспомнил! Еще куховарил!
— А мыловарением случайно не занимались? — вдруг невпопад спросила Хриз.