Теннисные мячи для профессионалов
Шрифт:
Денисов обогнул гаражи, отсюда начиналась тропинка, шедшая вдоль стены элеватора, частично она была освещена прожектором, бившим с крыши.
Старые шпалы, опоры контактных подвесок справа… Денисов бывал здесь бессчетное количество раз в различное время суток. Слева — почтовые вагоны, платформы…
Он свернул к элеватору, у стены, в гигантских репейниках, таились укромные места. Над головой, по глухому фасаду здания, взбегали хрупкие лестницы, по которым, сколько Денисов помнил, никто не поднимался.
Было
Недалеко от угла, рядом с тропинкой, Денисов увидел доску, земля под ней была выбрана, получилось что-то вроде сиденья, сбоку на кирпиче, лежала фанерка.
«Если они сидели, — Денисов подумал о парочке, про которую рассказывал Сальков, — то именно здесь…»
Он прошел дальше. Скрывавшая тропинку зелень была мокрой, на уровне головы тянулись застекленные зеленоватым бутылочным стеклом квадратные окна. У пункта технического осмотра вагонов — ПТО — тропинка сворачивала к воротам.
«Отсюда Сальков решил проделать обратный путь по платформе…» — Денисов осмотрелся.
В ПТО за освещенным окном молодой парень — вагонник — пил молоко из пакета. «Вагонники! — написано было на щите против окна. — Нарушение технологии при ремонте может вести к тяжким последствиям!» Денисов взглянул под ноги. Удивился. У самого щита, на виду, лежал перегнутый несколько раз моток толстой, мягкой даже на вид, алюминиевой проволоки.
— 201-й! — раздалось неожиданно под курткой из миниатюрной радиостанции. Денисов узнал голос дежурного, обернулся, глазами нашел Антона на платформе, он стоял рядом с Бахметьевым. — Как слышите?
Денисов назвал позывной.
— Пройдите в центральный зал, — передал Антон, — к, Ниязову. Он все объяснит. Как поняли?
— К Ниязову. Вас понял.
Обернувшись, Денисов невдалеке внезапно увидел Салькова — носильщик шел той же тропинкой, взгляд его был прикован к земле; он искал проволоку, которую просто нельзя было не заметить, если бы Сальков ее действительно4 разыскивал.
Ниязов стоял против касс, рядом с киоском «Транспортная книга» — замкнутый, неулыбчивый, черноглазый, в коротком плаще. Под мышкой младший инспектор держал учебник по гражданскому процессу.
Интересующий Денисова разговор он начал первым, не дожидаясь вопросов:
— Я видел потерпевшего.
— С вечера?
— Ночью.
— Тебя допросили?
— Да. Но Бахметьев сказал, чтобы, кроме того, я доложил тебе в подробностях.
— Слушаю.
Незнакомый пассажир подошел к киоску — один из многих, для кого вокзальное время еле двигалось. С минуту постоял рядом.
Они замолчали.
— С вечера… — спросил Денисов, когда пассажир побрел прочь, — было спокойно?
— Ночью тоже. И никого из тех, на кого обращаешь внимание. На такие дни
Денисов взглянул на него — Ниязов ограничивался обычно самым существенным и необходимым.
— Где вы пересеклись?
— Он курил у второго зала. В тамбуре. У выхода на перрон.
— Один?
— Там было несколько мужчин, я только мельком взглянул.
— Когда это было?
— Примерно в 0.20. Я проходил мимо, к кассе сборов.
— Почему ты обратил внимание?
— Не знаю. Видно, что-то заинтересовало, но я не придал значения.
— Он был с вещами?
— По-моему, нет.
— Потом ты его снова видел?
— Я делал ему искусственное дыхание. «Изо рта в рот». Перед приходом «Скорой».
Несколько чужих военных прошли в сопровождении переводчика; на непривычных широких фуражках блестели целлофановые чехлы от дождя. Денисов и Ниязов проводили их взглядами.
Зал для транзитных пассажиров проснулся, но еще не был наполнен шумом. Издалека донеслось цоканье каких-то особенно звонких каблучков, другие касались мрамора совершенно бесшумно. Вверху, на уровне антресоли, взлетел голубь.
— Где ты проходил во время посадки?
— Вдоль рабочей стороны. Подходил к начальнику поезда; все, как обычно.
— К проводникам?
— Не обращался.
— Провожавших было много?
— Несколько человек. Потом спустился на путь, обошел локомотив. Назад, к вокзалу, возвращался по правой платформе.
— Здесь все важно, — напомнил Денисов.
— Платформа была пустой, отлично помню.
— Труп обнаружили против четвертого вагона.
— Я проходил, там никого не было.
— Дальше.
— Когда поезд двинулся, был примерно у двенадцатого-тринадцатого вагона.
Денисов представлял картину ночного перрона; по мере того как состав уходил, Ниязову открывалась вторая платформа — возвращавшиеся к вокзалу провожающие, носильщики.
— Салькова не видел на посадке?
— На посадке не видел, только потом.
— А бригадир?
— Роман? Был.
— Как ты узнал про труп?
— Начался дождь… — Младший оперуполномоченный отвечал на вопросы точно и кратко. — Сальков шел по первой платформе, я стоял у табло, на перроне.
— Сальков шел быстро?
— Почти бегом. Был виден издалека. Заметил меня: «Там человек в крови! "Скорую". Самого трясло.
— Все?
— Я побежал на место. И сразу по рации дежурному.
— Как он лежал?
— На животе. Раскинув руки. Там ничего? — спросил он вдруг.
— Ничего.
— Личность установлена?
— Пока нет.
— 201-й… — Под куртками у обоих одновременно раздались тоны вызова.
— Слушаю. — Денисов нажал на манипулятор.
Снова вызывал дежурный: