Теннисные мячи для профессионалов
Шрифт:
III. ОБАЯНИЕ ТИПОВЫХ ВЕРСИЙ
— Сазоновы? — Лифтерша не стала даже сверяться со списком. — Есть. Восьмой этаж.
Денисов на минуту зашел в каптерку, она была просторной — с телевизором, с цветами на окнах. Сбоку стоял новый еще диван.
— Знаете их?
— А как же! Сам — в медакадемии заведовал, профессор. Жена — преподавательница. Оба на пенсии.
— Так и живут вдвоем?
— Живут. Дети большие. И внуки.
— А гости, знакомые? Никто не приезжал
Лифтерша кивнула. С самого начала она показалась Денисову приметливой.
— Двое. Несколько дней уже здесь. Сегодня вернулись поздновато. Считай, что в третьем часу.
— Молодые?
— Лет по двадцать пять — двадцать восемь. В то дежурство поселились. При мне. И еще один. Этого сегодня первый раз увидела. Лет под сорок, черноватый.
— Здесь сейчас?
— Ушел. Под вечер еще.
— Что-нибудь было у него с собой?
— Портфель. Желтый… Подниматься будете? — спросила лифтерша.
— Обязательно.
— Пешком придется. Лифт ночью выключаем: шум, жильцы жалуются. Дом не простой…
Поднимаясь, Денисов оценил здание. Дом был дореволюционной постройки, с лепниной на высоких потолках, с ажурной паутиной лестниц. На многих дверях виднелись дополнительные механические звонки.
«Жильцов, похоже, не так много, — подумал Денисов.
– Чужие должны бросаться в глаза…» Впрочем, через несколько минут все должно было выясниться.
— Входите. Прошу.
Дверь открыл человек, похожий на отставника-армейца -гладковыбритый, морщинистый, с прямой спиной, он не спросил предварительно: «Кто? Кого вам?» Увидев милицейское удостоверение, словно обрадовался.
— Малышка! — крикнул кому-то в сторону широченного коридора. — Из милиции к нам… С Павелецкого вокзала! Да выключи ты радио! — Свет в коридоре не горел, только в громадной прихожей. — Проходите, мы с женой уже кофе пьем. С утра пораньше. Сюда, на кухню.
Кухня выглядела просторной. Рядом с дверями лежали несколько пачек подготовленной к сдаче макулатуры. Верхний лист на одной чернел машинописным текстом, неожиданно крупным, не принятым в служебной переписке.
— Моя жена, Елена Дмитриевна… — представил Сазонов.
У мойки возилась немолодая худенькая женщина в вельветовых брючках и кофточке; увидев Денисова, женщина завернула кран, выключила воду.
— Садитесь. — Она вытерла руки, заговорила: — В ногах правды все-таки нет, говаривал мой отец, когда разрешал мне выйти из угла… — Сазонова мило коверкала «р» и «л», получалось довольно забавно. — Были жестокие времена…
«Человека, у которого детство было счастливым, узнаешь сразу…» — тем не менее подумал о ней Денисов.
Сазонов заметил:
— Я смотрю, тебя довольно часто наказывали, Малышка. Такое впечатление, что ты каждый день стояла в углу.
— Это правда. Да вы садитесь,
Денисов сел против жестяных круглых банок с чаем, экзотического вида бутылок. Здесь же стояли часы, которые не шли.
— Как же, Малышка, ты будильник буцкнула! Теперь, наверное, его никакая мастерская не выправит…
Супруги разыгрывали интермедию, обоим хорошо знакомую, Денисов понимал это; мысли его были впереди, как у шахматиста, проигрывающего в уме возможные варианты:
«Смогут ли они опознать труп? Кто им погибший — родственник, знакомый? Какое отношение к случившемуся имеют другие двое гостей — молодые?…»
Но сначала требовалось на месте все уточнить.
— Ваш телефон… — он назвал номер, — установлен давно?
— Уже восемнадцать лет. — Сазонов присел с другой стороны стола. — Лишь немного подправили, когда переходили на семизначные номера.
— Меня интересует человек, у которого вчера на вокзале видели номер вашего телефона. Я хочу спросить, у вас жил кто-нибудь на этих днях?
— Сейчас тоже живут. — Сазонов показал за стену, Денисов почувствовал, как велико помещение. — Наши знакомые. Из Орска.
— Давно?
— С неделю. Мы не против, правда, Малышка? Паркет не жалко… — Паркет был и в самом деле в плачевном состоянии, требовал срочной циклевки.
Пока они говорили, Сазонова особым образом заваривала кофе — Денисову не приходилось видеть раньше: кофе был помещен в бумажную воронку, залит кипятком. Просачивавшийся сквозь бумагу напиток становился густым и ароматным.
— Не приходилось пробовать? — угощая его кофе, Сазонова сообщила доверительно: — Хозяйка я, знаете ли, все-таки никудышная, но кофе сварить смогу.
— А что случилось? — спросил Сазонов.
— Кроме них, гостил еще кто-нибудь?
— Мужчина. Он вчера уехал.
— Кто он?
При этом вопросе Денисов почувствовал замешательство Женщина поднялась.
— Елена Дмитриевна, тут тебя… — заметил Сазонов. — Кто он? Как зовут? Ты же его поселила!
— Да, я. — Женщина явно смутилась, но тут же перешла наступление. — Но ты же разговаривал с ним. Обсудил хоккейные проблемы. Мальчишке должны больше понять друг о друге. Я и спрашиваю тебя: «Кто он?»
— Мы почти не виделись. Я пришел, он уехал.
— Мог бы и побыть дома. И вообще, что за манера оставлять жену с незнакомым молодым мужчиной?! — Она обернулась к Денисову. — Как вы считаете?
— Какой он из себя? — Денисов сделал несколько быстры коротких глотков. Кофе был отличный.
— Лет сорока… — Сазонов пожал плечами.
— Худощавый, высокий… — Сазонова пришла на помощь. В костюме.
По отдельным частям портрета, набросанного супругами можно было с осторожностью идентифицировать личность погибшего.