Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Джошуа Трэверс. Мелвин Мальсибер. Антонин Долохов. Мелони и Самуэль Спайр. Август Руквуд. Чарльз Кэссиди. Рабастан, Рудольфус и Белатрикс Лестрейнджи.
Десять магов, приговорённых в 1981 году к бессрочному заключению и мучениям дементорами, более половины запертых в Азкабане навеки, наиболее рьяные последователи Тёмного лорда, чья вина была доказана и не подлежала сомнению. Бесчеловечные убийцы и насильники, на самом деле упивавшиеся тем, что они делали во славу своего повелителя.
И вот, они бежали на свободу.
— Тише, господа студенты.
Голос
— Я прошу вас вспомнить, о чём пела Распределяющая шляпа на приветственном пиру. Да, министерство упустило момент, и теперь ситуация хуже, чем когда-либо за пятнадцать лет, но здесь, в Хогвартсе, не должно быть места ненависти.
Волна магии придавила к местам тех, кто хотел вскочить, и заткнула тех, кто хотел кричать. Директор опустился на своё место, и в практически полной тишине зал продолжил трапезу, а затем разошёлся по занятиям. Многие студенты выглядели потеряно, некоторые сжимали кулаки, а другие едва держались, чтобы не зарыдать. Старшие и младшие, юноши и девушки, мальчики и девочки, префекты и троллисты — все были под впечатлением от событий за сотни лиг от Хогвартса.
***
После занятий декан Снейп через эльфа передал Теодору приказ зайти к нему. Дойдя до кабинета профессора зельеварения, Теодор постучал. Никто ему не ответил, и он толкнул дверь.
Декан стоял у котла, в котором клубилось бледно-зелёное варево, неизвестное Теодору. Сам профессор так же выглядел бледно. Его волосы, вопреки обычному, были забраны в хвост на затылке, а чёрная мантия сменилась передником из драконьей кожи, как те, в которых иногда возвращались с отработок старшекурсники.
— Нотт, — он бросил на него короткий взгляд. — Придётся подождать. Срочно нужно выполнять приказ, сами понимаете, — Снейп усмехнулся.
Теодор встал в четырёх шагах от Снейпа, продолжавшего порхать над котлом. Наконец, закинув какую-то измельчённую дрянь (Нотт никогда не любил зельеварение — пусть это была наиболее универсальная из магических наук, и зелья можно было варить в любой точке света, но ему это просто было не по душе), Снейп дождался, пока варево не станет бирюзовым, и отошёл, накрыв котёл крышкой.
— Профессор? — подал он голос, когда зельевар снял передник. Снейп повернулся к нему, скривившись больше обычного.
— Вам повезло, что ваш отец не участвует в этом… балагане, — процедил он. — Дамблдор напомнил мне об одной истории.
На Рождество в замке декана не было, как и каждый год.
— Истории?
— Вы сами рассказали мне её на первом курсе, — он усмехнулся. — Про то, как вы занимались сбытом запрещённых ингредиентов.
Теодор сглотнул. В его голове тут же появился образ Эдуарда Принца, гениального самоучки, что варил зелья для отца в обмен на плесень.
— Да, профессор, — он постарался унять дрожь от воспоминаний. — Мне жаль, что вы не успели спасти этого юношу.
Снейп отвернулся.
— В случае этого…
— Вы имеете в виду источник, вокруг которого она развилась.
— Вы невероятно догадливы, Нотт. Балл Слизерину я начислять не буду, — он обернулся. В тусклом свете факелов его глаза выглядели как щёлки. — Мне нужна треть унции ежемесячно, начиная с завтра.
— Но… профессор, Нотт-холл потерял магглоотталкивающие чары, — Теодор покраснел, — и я даже не уверен, что плесень ещё там.
Снейп мгновенно разъярился. Его крючковатый нос раздул ноздри, но сам он промолчал. Призвав лист бумаги, он что-то чиркнул на нём, и отлевитировал в руки Теодору. Это было разрешение на работу с томами класса IV Запретной секции.
— Книга «Искусство маггловского мозга» Вулфхорна, глава три, четвёртый абзац. Я надеюсь, что вы не просто так выкупили домовика из общины, и сможете провести необходимые манипуляции за субботу.
Теодор оторопело кивнул. Снейп процедил ему, что он может идти, явно раздосадованный таким поворотом, и Нотт отправился в гостиную.
***
Едва переступив порог, Теодор выхватил палочку.
— Инкарцеро Дуо!
Двое четверокурсников, Флинт и Монтегю, были в шаге от того, чтобы устроить самую настоящую бойню в гостиной — где, казалось, собрались все студенты Слизерина. Префекты шестого и седьмого курсов и даже Паркинсон были среди толпы, гомонившей вокруг споривших мальчишек.
— Что здесь происходит?! — воскликнул он, когда оба юных мага, пыхтя от злости, осели на ковёр, опутанные толстыми морскими канатами.
— Мы все читали газету, Нотт, — оскалился семикурсник Пьюси. — Монтегю решили, что это плохие новости. А мы считаем, что это замечательные вести!
Теодора накрыла волна раздражения.
— Кто ещё счиатет, что это хорошая весть? — тихо спросил он. Загомонившие было студенты умолкли. С лица Пьюси сползла улыбка. — Я спросил. Кто ещё считает, что это хорошая весть? Что десять магов, безумных после пятнадцати лет Азкабана, ведомых теперь не идеалами чистой крови, а желанием мести, оказались на свободе?
Студенты Слизерина смотрели на него.
— Может, ты, Гойл? — спросил он сокурсника, который что-то было шептал на ухо шестикурснице Кэрроу. — Наши с тобой отцы тоже были Пожирателями. Тогда, во время войны. Но и твой, и мой, были оправданы судом. Как думаешь, беглецы из Азкабана будут рады, что он не попал в их компанию?
Гойл побледнел.
— Или, может, этому рад ты, Эдриан? Твой отец погиб на службе Лорда, как и мой дед. Ты думаешь, что это будет обрядом мести, что Тёмный лорд вернёт справедливость, и справедливостью будет отмщение? Уверяю тебя, Эдриан, это будет не отмщение. ЭТО БУДЕТ БОЙНЯ!