Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
— А что делает это зелье? — спросил, подняв руку, хаффлпаффец Джастин.
— Юноша, неужели вы никогда не слышали об этом? — растеряно взмахнул руками мастер. — Я даже обескуражен! Феликс Фелициус — зелье Удачи. Тот, кто выпьет его, доверится самой магии, и она поведёт его к решению всех целей, что он себе поставит.
— Но нельзя его пить больше раза, — добавила тихоня Данбар. Она редко говорила на памяти Теодора. — Потому что иначе магия может обидеться!
— Ну, это предрассудки, мисс Данбар, — улыбнулся профессор. — Но правда в том, что это зелье должен пить только уверенный маг.
Студенты заулыбались, кто-то засмеялся, а Теодор задумался над глубиной фразы.
Вскоре они уже корпели над конспектом лекции Слагхорна об использовании природных пород (то есть песка, различных камней, вплоть до драгоценных) в создании сложных эликсиров. Это был совершенно иной подход, нежели чем у Снейпа, который давал практические занятия, а всю теорию студенты собирали в книгах из библиотеки. И этот подход, во имя Мерлина, нравился Теодору больше! Первый раз за шесть лет в Хогвартсе он вышел с занятия удовлетворённый.
***
— Ты должен стать членом организаторской команды от Слизерина, — уведомила его в коридоре перед классом Трансфигурации Дафна Гринграсс. — Там всё равно будут Макмилан, Патил и Лонгботтом, поэтому я не сомневаюсь, что ты с ними поладишь.
— Дафна, а почему не хочешь быть ты? — полюбопытствовал Нотт. — Ты ведь говорила, что твоя тётка даже выступала в «Глобусе».
Девушка отвела взгляд, её щёки подёрнулись румянцем.
— Мне… нельзя, — призналась она. — Я пообещала отцу, что не буду привлекать внимание в школе. Сейчас небезопасно, ты знаешь это и сам!
В конце концов тем же вечером именно Теодор отправился втроём с Забини и Гринграсс (они не собирались входить в организационный комитет, но были очень заинтересованы в участии в выборе) на встречу с сокурсниками. Было людно, слизеринцы пришли в аудиторию, где когда-то Люпин давал уроки Защиты от тёмных искусств последними. Едва они зашли, разговоры стихли.
Несколько мгновений десяток студентов других факультетов буравил взглядом троих слизеринцев, пока внезапное напряжение не нарушил Невилл Лонгботтом, широко улыбнувшийся и шагнувший навстречу Теодору, соскочив с парты, на которой сидел. Здоровяк пожал им с Блейзом руки и кивнул Гринграсс, после чего и остальные студенты поздоровались с выходцами зелёного дома.
— Итак, давайте обсудим, что именно мы будем ставить, — нервно огладил колени Финч-Флетчли. Он, а не Эрни Макмилан, был представителем Хаффов, и было видно, что трусливый барсучок боится слизеринцев. — Предлагаю Шекспира.
— Фу, пошлость! — возмутился тут же Бут. — Кто угодно захочет ставить Шекспира! Это неинтересно!
Ему тут же возразила Гринграсс, и в аудитории поднялся гам. Невилл ухмылялся, поймав взгляд Нотта, и тот слегка кивнул ему.
— Я предлагаю, — звучно заявил гриффиндорец, — ставить что-то менее скучное, чем «Гамлет» и «Макбет». Например, «Трёх Мушкетёров». Или «Дон-Кихота».
Спустя несколько десятков минут обсуждений ребята пришли к тому, что можно было бы поставить что-то такое, что отсылало бы к их текущим событиям. В кабинет впорхнула серебристая бабочка Патронуса, которая села на плечо Дафны, взмахивая крылышками,
— Мы выбрали ставить «Макбет», Дафни. Так что у тебя не выйдет исполнить её роль, радость моя!
— Ну вот, — радостно подхватил Мэнди Броклхарст, вместе с Падмой Патил представлявший Райвенкло. — Точно ставим «Оливера Твиста»!
В результате к концу дебатов охрипшие шестикурсники утвердились в мысли, что стоит занять «Принца и нищего» Марка Твена, и попытаться изложить в ней пороки британского магического общества, которые каждый из присутствующих видел по-своему.
Позже вечером, встретившись с Артуром в библиотеке, Тео поделился с ним своими мыслями, и… получил неожиданный ответ.
— А вы что, серьёзно собираетесь участвовать в этой всей истории с театром? — вытаращился на него Гамп. — Да ты спятил! Это же глупость какая-то.
Теодор почему-то был уверен, что это глупостью быть не могло.
***
Гриффиндорцы на квиддичной трибуне с опаской и неодобрением косились на Теодора, пришедшего поддержать в отборочные испытания Джинни, претендовавшую на позицию Охотника. Поттер, по-прежнему ловец и капитан, зыркал на Нотта в зелёном шарфе с неприязнью, то и дело оглядываясь в воздухе на него, будто бы желая подвоха, но ничего не говорил. Джинни, на взгляд Тео, выступила наиболее достойно из всех других кандидатов и кандидаток — впрочем, он не был в квиддиче хоть сколько-то экспертом.
Когда Поттер перешёл к тому, чтобы подбирать загонщиков, Нотт спустился с трибун, и отправился обратно в замок. В сущности, приходил он именно ради того, чтобы поддержать Джинни, а остальное свободное время на это тратить не собирался.
Субботний сентябрьский день говорил о явном приближении осени. Опушка Запретного леса всё ещё зеленела, но это уже была тёмная, поздняя зелень. Тут и там виднелись редкие жёлтые листья, да и под ногами на мокрой от росы траве виднелись жёлуди, опавшие орехи и палые листья. В порыве ветра Теодору почудился какой-то крик, и он даже остановился. Когда-то давно они так же нашли вышедшего из леса Бартемиуса Крауча — чиновник так и не оправился от сумасшествия из-за работы, и тихо умер в Мунго. Теодор недолюбливал Крауча за то, что тот взъярился на него и начал вставлять палки в колёса, но вообще ему было жаль. В некрологе, что выпустил «Ежедневный пророк», значилось, что Крауч был последним представителем своего древнего рода, лордом Визенгамота и знатоком двадцати девяти языков.
Теодор знал, что тогда Бартемиус-младший пришёл к ним в облике Шизоглаза Муди, и применил Империус на отца. Казалось в какой-то момент, что он решит его убить, но, вероятно, присутствие Крама и сразу нескольких других свидетелей помешало ему.
Задумавшись, Теодор не заметил, как оказался у кромки Чёрного озера, где ветви Запретного леса подходили совсем близко к воде. Обернувшись, он бросил взгляд на юг. Видимо, где-то тут были Поттер и Блэк, когда он направил им на помощь Патронуса в конце третьего курса. Теодора пронзило раздражение. Шрамоголовый кретин не ценил его помощь ни тогда, ни теперь, когда он, пусть и добровольно, но помогал Дамблдору бороться с Тёмным лордом.