Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

Они умолкли, и Теодор в тишине наблюдал за тем, как Дамблдор открывает свой шкаф и достаёт оттуда какие-то предметы.

— Я приблизился к разгадке Тома, — заговорил Дамблдор. — Более того, я точно знаю всё, что случилось с ним, и теперь мне нужно лишь… создать условия, чтобы он упал. Это и есть мой «Наутилус», мой мальчик. Это и будет твоя роль.

— Что вы хотите сказать, сэр? — по спине Теодора заструился пот. Он уже поклялся противостоять Тёмному лорду четыре года назад без малого, но если кто-нибудь узнает…

— Я хочу сказать, что моя смерть неизбежна, — грустно улыбнулся Дамблдор,

ставя на стол и раскрывая ларец. В ларце оказались флаконы с серебристым дымом, струящимся в них, и мерцающим. Это было завораживающее зрелище. — Как неизбежен закат после рассвета, и как неизбежно возвышение Тома.

— Если он возвысится, магглы уничтожат Хогвартс! — не выдержал Теодор. Руки Дамблдора замерли.

— Отчего ты так считаешь, мой мальчик? — голос Дамблдора неуловимо изменился, а его колкий, холодный взгляд испытующе смотрел поверх очков-половинок. Теодор вспомнил содержимое письма.

— Лорд Яксли… вышел со мной на контакт, — с трудом удерживая дрожь в голосе, произнёс Теодор. — Он считает, что магглы хотят устроить бойню здесь, в замке, и ликвидировать угрозу.

— Это невозможно, мой мальчик, потому что этого не может быть, — Дамблдор в задумчивости огладил бороду перчаткой и отвернулся к задернутому, как и всегда, окну. — Но спасибо, что поделился этим. Это ценная информация, которой нельзя пренебречь. Лорд Яксли может стать важной частью форватера, что выведет Наутилус на чистую воду.

— Вы говорите метафорами, но, возможно, нам стоит отринуть их?

— Ты первый заговорил ими, Теодор, — в голосе Дамблдора вновь лучилась улыбка. — Взгляни сюда. Здесь, в этом ларце, лежат воспоминания. Они проливают правду на то, что именно сделал Том. Те девять песо… их и правда было почти столько. Девять хоркруксов создал он, но девятый делать не хотел. Два из них мы уже уничтожили, мой мальчик. Третий ты нашёл сам, а четвёртый все эти годы был рядом, да.

Старик вновь прикрыл глаза, теперь в его голосе слышалась боль и горечь. Теодор попытался понять, что он имеет в виду, и вдруг вспомнил, как они с Поттером подрались в виадуке — тогда тот напал на него, стоило Тео заметить, как знакома ему магия в шраме. Чем бы ни были «хоркруксы», если они удерживали душу Волдеморта на этом свете, то, что носил в себе Гарри Поттер все эти годы… его замутило от осознания этого факта.

— Вы же… вы же не хотите сказать, сэр? — на этот раз справиться с дрожью у него не вышло. — Вы же не хотите сказать, что…

— Да, Теодор. Увы, но это правда.

— Тогда почему…

— Потому что мальчик не виновен ни в одном из преступлений, что совершил Том, — твёрдо ответил директор. — Пророчество, что было изречено ночью в канун Хэллоуина восемьдесят первого, воплотится в жизнь, так или иначе.

— Невилл не рассказал мне, что именно было в этом пророчестве, сэр.

— Оно говорит о том, что двое связанных им не смогут жить полноценно, пока жив второй из них. Они оба умрут, Теодор. Мне жаль это говорить, но именно этого ты должен добиться, когда я уйду.

— Чтобы они убили друг друга? — тихо спросил он. — Чтобы… чтобы Тёмный лорд пал, да?

— Чтобы в Британии воцарился мир, — веско произнёс Дамблдор. — Увы, я не увижу, как маги и магглы смогут жить, не таясь друг друга. Увы, я не верю,

что ты очарован этой идеей, но в то, что мир магов будет чище без Тома Реддла верим мы оба.

Директор помолчал. Нотт перевёл взгляд на стену, и понял, что все без исключения портреты прошлых директоров спят — и что рядом с портретом Армандо Диппета появился гвоздик для нового холста.

— Твой друг неплохо справляется, — нарушил молчание директор. — Его никто не учил, однако, я и не думал, что выгляжу таким стариком.

— Вы… знаете, что я поклялся Нарциссе Малфой?

— О. В том, что я… уйду?

— Да.

— Не сомневаюсь, что ты сделал это, уже услышав мои слова, мой мальчик. Слизеринец, смелый как гриффиндорец, истинно так. Том хотел заставить сделать это её сына, Драко, но мальчик сбежал к её сестре. Удивительная смелость и отвага с его стороны.

— Вы невысокого мнения о мистере Малфое, сэр.

— Мне жаль его, — признался Дамблдор. — И мне жаль мистера Гойла, который обречён пытаться снова и снова.

— Пытаться… убить вас?

— Увы, — кивнул директор. — Но для исполнения этого плана… он не слишком хороший студент, и ему нужно помочь. Исчезательный шкаф, что стоит в комнате-по-требованию, там же, где ты нашёл Диадему.

— Я видел его, директор, — кивнул Теодор. — Вы что, хотите, чтобы я…

— Второй этот шкаф миссис Малфой выкупила в своё пользование, — улыбнулся Дамблдор. — Руфус считает себя бессмертным, но, для нашего плана…

— Вашего плана, сэр! — не согласился Тео.

— …для этого плана нам нужно, чтобы ты был на хорошем счету, Теодор, особенно если он ошибается — закончил директор уже без улыбки.

Часы показывали семь часов ровно. Фоукс, спавший на жёрдочке за креслом директора, проснулся и издал трель.

— Что же, представление началось, — Дамблдор погладил здоровой рукой птицу. — И не только в Хогвартсе. Эти воспоминания… Гарри Поттер уже увидел часть из них. Я покажу ему и больше, и потом мы с ним уничтожим те хоркруксы, что успеем. Не думаю, что в следующем году он вернётся в школу. Диадему спрячет Северус, и когда придёт время… уничтожь её, Теодор.

Взгляд Дамблдора вновь сделался ледяным. Теодор прикрыл глаза, спасаясь от наваждения, и почувствовал, как кончики его пальцев покалывает магия клятвы.

— Вы не боитесь, что если… когда вы покинете нас, я примкну к Тёмному лорду? — с вызовом спросил он, открыв глаза вновь.

— Не боюсь, — ответил старик. — Я редко ошибался в людях за столько лет. Пожалуй, сейчас я пытаюсь исправить самую большую ошибку.

Их разговор продлился ещё несколько минут, прежде чем старик поместил воспоминания, одно за другим, в Омут памяти, и показал их Теодору. Первым было воспоминание одного из Огденов, Теодор даже удивился — констебля Министерства, что посещал Литтл-Уингинг, то самое местечко, куда брал его Дамблдор в конце июня. Огден застал семью Гонтов, потомков Слизерина, что стали нищенствовать к началу века. Об этом Теодор уже знал. Вторым было воспоминание уже одного из Гонтов, Морфина — и его встречи с молодым Тёмным лордом. Теодор с ужасом узнал в юноше, что был в воспоминании, тот призрак, что возник на дневнике, когда его пронзило пламя Адского огня с меча Гриффиндора много лет назад.