Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

Это было очень личное. Теодор смутился.

— Я… соболезную, — тихо сказал мальчик.

— Нет-нет, он ещё жив, — тихо сказал директор. — Так далеко, навсегда один — и лишь перед глазами смерти напророчено ему увидеть гостя.

Это прозвучало трагично. Человек, который обрёк себя на одиночество из-за пророчества.

— Макбет неверно толковал свои пророчества, — заметил он.

— Шекспир наврал во многом, но в этом он был прав, — согласился директор. — И всё же это предсказание я проверял неоднократно, и все прорицатели сходились

в одном. И всё же… эдельвейсы.

Директор повторил это и звякнул, будто бы случайно достав цепочку Маховика. Нотт нахмурился — и вот всё наваждение пропало. Они вышли к поляне, распаханной земле у самого обрыва, где в засохшей грязи виднелись следы страшно выглядящих колёс.

— Даже так… — задумчиво сказал Дамблдор, достав палочку. Узловатая и неказистая, она почему-то внушала трепет. Теодор удивлённо отметил, что в ней совершенно не чувствовалось никакого магического ядра — видимо, это было не творение Олливандера.

Пока Дамблдор колдовал, хмурясь в седую бороду, Теодор прошёл несколько шагов вперёд, к воронке. Внизу, в углублении, чернели камни скалы, слегка мерцающие магией.

Глава 93

— Это ведь следы маггловской техники, да? — спросил Теодор с плохим предчувствием.

Было очень странно, что на заброшенной ферме, на южном берегу Корнуолла, в считанных футах от моря магглы просто так решили докопаться до скалистых пород.

— Я вижу то же, что и ты, мой мальчик, — флегматично ответил старик.

Закончив читать размышления тибетского мага, Теодор осилил за зиму «Мир как воля и представление» Шопенгауэра, а затем, наслушавшись восторгов Артура и Бута, ходивших к Помфри, проглотил «О воздухе, водах, местностях» Гиппократа (хотя и не Сметвика) и пытался примерить темпераменты к людям вокруг. Директор был самым настоящим сангвиником, как и многие гриффиндорцы, а себя Тео относил к холерикам; впрочем, как считал автор комментариев к школьному изданию, некий Ф.Н.Б., не существовало «чистых» темпераментов в магической среде среди магов «до двухсот лет».

— Но это же значит, что магглы откуда-то узнали про место, что вы выведали у своих источников, — с напором добавил юноша. — А вы говорите, что магглы готовы принять нас. Они наверняка хотели бы заполучить контроль над Тёмным лордом!

Дамблдор покачал головой.

— Не стоит перевирать мои слова, юноша. Но в этом я согласен с вами — эти следы здесь не просто так. Возможно, тот, кто дал мне эти координаты, уже успел… поделиться ими с другими силами. Впрочем, я и не хотел пробиваться сверху — мне известен другой путь.

Отвернувшись, старик решительным шагом пошёл к морскому обрыву. В десятке футов от обрыва скалы обнажались из-под нанесённого песка, и, под шелест молодых листьев яблони, принимали на себя волны неспокойного Канала.

Теодор взглянул вниз и отступил. Он не боялся высоты, и сотни раз смотрел с башен и куртин Хогвартса вниз, но к тому, что снизу о

скалы бьётся бурная стихия, не был готов.

В сотне футов мористей из воды торчал обломок скалы, крохотный остров, едва ли сухой — так высоки были барашки волн. С берега казалось, что его верхний уступ был достаточно широким, чтобы там встал человек или двое.

— Удобное место, чтобы взглянуть на скалы, — указал Теодор.

Не отвечая ему, Дамблдор сплёл хитрую комбинацию движений палочкой, и изниоткуда, буквально из воздуха до места появился узкий мост, деревянный на вид, и буквально сочащийся магией. Теодор ахнул от неожиданного и мощного колдовства. Звякнул бутылёк, и старик спешно отхлебнул какое-то зелье.

— Не зря я преподавал тридцать лет трансфигурацию. Пройдёмте, мистер Нотт? — улыбнулся чародей.

Шаги по мостику не издавали не звука. Теодор придерживал верёвочные перила, но ему лишь казалось из-за волн снизу, что эта дорожка раскачивается. На половине пути он обернулся и устрашился тому, как высоко и далеко осталось место старта. Взглянув вперёд, он устрашился тому, как далеко осталось до скалы, и с усилием отказался от желания аппарировать наверх.

— Верю, что могу летать! Верю, что могу до неба достать! — рассмеялся и пропел повеселевший Дамблдор. Кажется, старик наслаждался тем, что они шли по трансфигурированному из воздуха мостику, буквально парили между небом и морем.

Теодор ускорил шаг, железной хваткой цепляясь за перила. Конечно, это не спасло его, и последние несколько десятков футов в его голове стучало кузнечным молотом: «Только бы старик не упал от бессилия». Многие чары рассеивались, если маг переставал их подпитывать своей силой, и трансфигурация была первой в этом списке.

Ступив, наконец, на мокрые камни скалы, Теодор едва не свалился на колени. По его вискам стекал пот, неприятно холодивший на ветру, а колени едва не ходили ходуном. Директор, напротив, выглядел совершенно спокойным и бодрым.

— Вы не следите за маггловской музыкой, мистер Нотт? — будничным тоном осведомился он, развеивая трансфигурацию — мостик вмиг стал порывом ветра. — Кажется, эта песня — хит в этом месяце.

— Я слежу за «Вестником трансфигурации», профессор, оформил подписку летом в Париже, — слабым голосом ответил ему Нотт. — И читал, что бывает, когда волны гасят ветер.

— Ерунда, профессор Краммерер не собрал достаточной доказательной базы. А вот песню послушайте, не пожалеете. Наводит на много размышлений!

Отсюда, удалённой скалы, громада прибрежных скал высилась втрое выше, чем казалось сверху. Едва заметной щёлкой, навевавшей определённые ассоциации, чернел едва заметной магией среди белых скал берега, ярко освещённых полуденным солнцем, проем. Казалось, оба волшебника заметили его одновременно. Вода едва ли могла попасть в это отверстие, так высоко оно было, но прибой раз за разом, будто зачарованный, стремился белыми барашками достать этой дыры.