Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Глава 91
В конце февраля третьекурсники представили своё прочтение «Алисы в Зазеркалье». Нотт никогда не был поклонником сумасшедшего творчества Льюиса Кэррола, но Бэддок в роли Чёрного короля и Линда Уоррингтон в роли Белой королевы отметились неплохо. Как и предыдущая постановка, то, что сделали третьекурсники не вызвало ажиотажа, хотя разнообразило мирную жизнь в замке.
Впрочем, мирной она только казалась: уровень эскалации на младших курсах неуклонно рос. Не то от событий за стенами, не то от вынужденного нахождения в замке перво- и второкурсники устраивали
Сам Нотт ставил на то, что такое большое число студентов попросту не могло найти себе места во внеурочные часы, что обсудил со старшим префектом. Гриффиндорец покивал и вскоре в Хогвартсе объявили набор в факультетские сборные по плюй-камням на младших курсах; в коридорах и правда стало спокойнее.
Нотт вообще втайне рассчитывал, что именно он станет Старшим префектом мальчиков и проводил время в подготовке к этому посту. Старшие префекты разрабатывали и согласовывали с деканами и директором состав факультетских сборных и расписание матчей по каждому виду спорта, расписание патрулирования и график посещения ванной префектов, формировали заявки на закупку новой униформы на деньги Попечителей… словом, это действительно была должность не в конкретном Доме Хогвартса, а во всех них одновременно.
Параллельно с этим он тренировался в боевой магии, предполагая, что ему пригодятся эти навыки, делал домашние задания и занимался рунными чертежами для шкафа. Загвоздкой был рисунок задней поверхности — он должен был включать уникальный рунный ключ, что должен был бы его соединить с другим шкафом; впрочем, это была проблема Гойла, который теперь с некоторым благоговением смотрел на него.
Одно радовало Теодора — приближался день, когда с него должен был спасть Надзор, и чехарда из двух палочек, вишнёвой и дубовой, наконец-то бы закончилась. Ну, ещё его радовало отсутствие необходимости посещать директора, что было так же нервирующим.
***
К концу марта нападений стало меньше. Будто бы Тёмный лорд достиг тех целей, что ставил себе, и остановил маховик насилия. Теодор сомневался, что шли какие-то закулисные переговоры — последним значимым актом насилия стало похищение сына и невестки Верховного чародея Юстаса Фоули, одновременно с тем — родителей Грима Фоули.
Верховный чародей дал интервью в «Придиру» и «Пророк», в которых призвал не использовать «восточные методы политической борьбы» и вернуть его сына и невестку, а причиной назвал ветирование проекта по запрету отношений с магглами. Кумушки в гостиных сходились в том, что вышедшие из Азкабана перевели войну в череду политических убийств, как в середине семидесятых, когда противостояние сторонников Тёмного лорда и «всех остальных» лишь зарождалось.
Спектакль второкурсников, которые показывали не очень толковую постановку истории Джоаны Роули, Теодор посетил лишь из уважения. По вечерам замок начали патрулировать первые выдрессированные Невиллом тройки студентов, а сам он заседал в «оперативном штабе», пялясь в карту Поттера. Самому Теодору казалось это бесполезным, поэтому после первого же вечера он отказался от того, чтобы составлять компанию
Уже в апреле Артур похвастался, что закончил все картины по своему заказу.
— Тридцать тысяч галлеонов, Тео! Тридцать тысяч! — он рисовал руками горы золота, которые даже звучали безумно. — Это весь гонорар, что станет моим, как только выполнятся… условия!
— А сколько портретов ты создал?
— Пять, — нехотя сказал Гамп. — Каждый в своём собственном виде. Причём, эээ, клиент ещё и придирчиво требовал некоторые моменты перерисовать. Намучался я…
— Ты всю зиму корпел над этим, дружище.
— Да и ещё бы прокорпел. Я смогу бросить это золото в ноги мистеру Нотту и забрать оттуда Золи. Ей так одиноко, так плохо там, в Ильвермони…
Теодор получил от неё письмо с поздравлением ко дню рождения раньше срока и мог ответственно заявить, что Гамп преувеличивает. Золи мечтала перебраться в «старушку Британию», но ей явно не было одиноко и плохо — хотя, возможно, им она манипулировала, как настоящая ведьма.
Настоящая ведьма Нотта попала после матча в Больничное крыло, получив перелом руки из-за бладжера, пущенного Ричи Кутом, который бегал ещё неделю, едва завидев Теодора в коридоре. В ответ на его просьбу не рисковать, она, задумавшись, сказала просто.
— Тогда четверо.
— Чего — четверо.
— Детей. Чтобы мы с ними вшестером играли в квиддич на нашем участке, когда они подрастут.
От таких матримональных планов у Теодора отвисла челюсть и застыли на лбу брови; впрочем, это было вполне допустимым результатом.
Приближение своего совершеннолетия Тео ждал едва ли не больше, чем высвобождения из Аврората прошедшим летом. Когда этот день, наконец, настал, в весеннюю капель и яркое солнышко он выходил с самой яркой и солнечной улыбкой за весь год.
— Чего такой довольный? — хмуро спросил его Драко, лишь севший в кровати, когда Тео уже вышел из утреннего душа, умывшись.
— Надзор сегодня снимут, — лучезарно улыбнулся брюнет. Малфой вздохнул и покачал головой.
— Курсы по аппарации ещё, — напомнил он.
— Драко, — почти пропел Теодор. — Я зимой ещё прошёл! Вместе с лицензией обливатора.
— По той рекламе? Я думал, ты во Францию мотался, — признался сбитый с толку тощий блондин, поднимаясь с кровати.
— Нет. Тебе бы есть чуть больше.
— У меня… да пошёл ты.
Драко прошёл стремительно мимо него, чуть не врезавшись в дверях в Забини, уже поздравившего Теодора с совершеннолетием.
— Чего это с ним, — спросил мулат.
Тео пожал плечами.
***
— Мистер Нотт, — окликнул его декан в коридоре. Теодор улыбнулся и подошёл к профессору Защиты. — Вы готовы?
— Конечно, профессор.
— Пойдёмте в мой кабинет.
Снейп был мрачен, как и всегда. Его мантия, уже считающаяся в Хогвартсе старомодной — большинство учеников по привнесённой из-за океана моде носили пиджаки, брюки и рубашки, — развевалась вслед его шагам. Впрочем, Тео только и успевал, чтобы не отставать от профессора.
— Прошу, — он распахнул перед ним дверь, а затем захлопнул, зайдя сам. — Прежде, чем мы отправимся… зачем вы солгали Гойлу? — тихо спросил он, подойдя почти вплотную. Его тёмные глаза пристально изучали Теодора, и тому стало не по себе.