Теория и практика управления рисками организации
Шрифт:
Посмотрим, как обстоит дело с потерями. В первой статье Канемана и Тверски, появившейся в 1979 г., описан эксперимент, показывающий, что выбор между отрицательными исходами является искаженным (т. е. не зеркальным) отображением нашего выбора между положительными исходами.
Когда выбор касается потерь, люди выбирают риск. Канеман и Тверски, как и многие их коллеги, выяснили, что такая асимметрия встречается постоянно в самых разных экспериментах.
В результате этого исследования пришло понимание того, что Бернулли был неправ, когда заявлял, что «польза, полученная от малого приращения богатства, обратно пропорциональна уже имеющемуся богатству». Бернулли верил, что оправданность риска, направленного на приумножение богатства, зависит от исходного уровня богатства. Канеман и Тверски обнаружили, что оценка рискованной
Он ссылается на обследование, в ходе которого участников ставили перед выбором между политикой, обеспечивающей высокую занятость в сочетании с сильной инфляцией, и политикой, влекущей за собой низкую занятость и слабую инфляцию. Когда речь шла о выборе между уровнями безработицы 10 или 5 %, большинство высказалось за то, чтобы, смирившись с инфляцией, снизить уровень безработицы. Когда же было предложено выбирать между уровнями занятости 90 и 95 %, уменьшение инфляции показалось делом более важным, чем повышение уровня занятости на 5 пунктов.
Тверски и его коллега Крейг Фокс (Fox) более детально исследовали неприятие неопределенности и пришли к выводу, что дело значительно сложнее, чем предполагал исследователь этой темы Д. Эллсберг в одной из своих работ. Они провели серию экспериментов, чтобы определить, во всех ли случаях или только в случайных играх люди предпочитают иметь дело скорее с известными вероятностями, чем с неизвестными. Ответ был ясным и убедительным: люди предпочитают неизвестные вероятности в тех ситуациях, в которых они чувствуют свою компетентность, и известные вероятности в ситуациях, в которых они чувствуют себя некомпетентными. Отсюда Тверски и Фокс делают вывод, что неприятие неопределенности «порождается чувством некомпетентности… и проявляется, когда человек оценивает совместно ясные и туманные перспективы, но оно уменьшается или исчезает вовсе, если оценивается каждая перспектива по отдельности».
В опубликованной в 1992 г. статье, подводящей итог достижениям «теории перспективы», Канеман и Тверски пишут: «Теории выбора в лучшем случае приблизительны и несовершенны… Выбор является процессом конструктивным и ситуационным. Столкнувшись со сложной проблемой, люди… используют приблизительные и отрывочные расчеты».
«Теория перспективы» отнюдь не приводит с необходимостью к пессимистической оценке человеческих возможностей. Ее авторы исходят из предположения, что «только рациональное поведение обеспечивает выживание в условиях конкуренции, а поведение, основанное на отказе от рациональности, будет хаотичным и непродуктивным». Напротив, они указывают, что большинство людей может выжить в условиях конкуренции, даже поддаваясь причудам, из-за чего их поведение будет не вполне разумным по критериям Бернулли. «Возможно, важнее то, – утверждают они, – что, судя по имеющимся фактам, люди принимают упорядоченные решения, хотя их рациональность не всегда отвечает принятым критериям». Американский экономист Р.Х. Талер добавляет: «Квазирациональность не является формой немедленной обреченности». Упорядоченные решения предсказуемы, но нет оснований считать, что поведение непременно окажется произвольным только потому, что оно не вполне отвечает жестким теоретическим постулатам. Выполненное Канеманом и Тверски эмпирическое исследование подтверждает значительную часть собранных экспериментаторами наблюдений об особенностях принятия решений не только инвесторами, но и прочими людьми.
Поскольку инвесторы рискуют, они должны быть готовы к проигрышам. С иными настроениями лучше заняться чем-нибудь другим. Но теория предсказывает, что ожидания разумного инвестора реалистичны: разумный инвестор иногда переоценивает, иногда недооценивает, но все же он не ошибается в оценках ни постоянно, ни даже в большинстве случаев.
По словам Канемана, «недостатки рациональной модели не в ее логике, а в использующем ее мозгу. Найдется ли такой мозг, который может в точности осуществить предписания модели? А ведь каждый должен бы знать и понимать всё, целиком и сразу». Канеман не первый отметил жесткие ограничения,
Если инвесторы склонны нарушать рациональную модель, она не может рассматриваться как надежное описание поведения рынков капитала. Значит, необходимо изыскивать новые инструменты измерения риска.
Бихевиоризм – одно из ведущих направлений в американской психологии [11] . По мнению психологов – сторонников этого направления, любые наблюдения за внутренним состоянием человека не имеют смысла (например, тестирование). Они считали, что основой выводов должна быть информация о поведении людей, которую можно количественно измерить.
11
Ларина Е., Овчинский В. Большие Данные, фруктовые салаты и Большой Брат. –Дата обращения: 12.08.2016.
Влияние развивающейся когнитологии на бихевиоризм выразилось в осознании больших различий в поведении людей в различных условиях и того, что они скорее будут поступать в соответствии с выработавшимися в течение жизни стандартами, чем в соответствии с расчетами экономического характера.
К 1970–1990-м гг. такой взгляд стал широко распространяться среди экономистов и получил название «поведенческая экономика». Огромный вклад в обоснование поведенческой политики внесли профессора из США Касс Санстейн (бывший сотрудник Администрации Президента США) и Ричард Талер (советник бывшего премьер-министра Великобритании Д. Камерона) [12] . Предложенный авторами нормативный подход заключался в формулировке декларации, содержание которой сводится к фразе «мы знаем, как сделать вашу жизнь счастливее» [13] .
12
Thaler R.H., Sunstein C.R. Nudge: Improving Decisions about Health, Wealth, and Happiness (Подталкивание: как улучшить решения, касающиеся здоровья, достатка и счастья). New Haven, C T: Yale University Press, 2008. 293 p.
13
Ларина Е., Овчинский В. Указ. соч.
Группа ученых-экономистов в ответ на критику недостатков рациональной модели предложила новый подход – финансовый бихевиоризм, который анализирует попытки инвесторов лавировать между угрозой потерь и прибылью, то находя путь с помощью бесстрастных вычислений, то действуя под влиянием эмоциональных импульсов. Результатом этого совмещения рационального и не совсем рационального подходов является рынок капитала, который и сам работает не вполне так, как должен бы в соответствии с описаниями его функций в теоретической модели.
П. Бернстайн назвал эту группу специалистов «приверженцами концептуального патрулирования, потому что они постоянно стараются проследить, соблюдают или не соблюдают инвесторы законы рационального поведения, открытые Бернулли, Джевонсом, фон Нейманом, Моргенштерном и Марковицем».
Г. Шифрин и М. Стэтман выдвинули гипотезу о двойственности человеческой психики, когда человек выступает одновременно в роли планировщика и потребителя (см. табл. 1.2). Планировщик, надеясь на награду за самоограничение, порой выигрывает. Когда возникают потребности, у планировщика всегда под рукой дивиденды. Но планировщик ограничивает потребление неустанным повторением урока: тратить дивиденды допустимо, а проедать капитал – грех.
Однажды уяснив этот урок, инвесторы начинают требовать, чтобы дивиденды выплачивались регулярно и постоянно росли. Нет дивидендов – нет денег на расходы. Следовательно, нет выбора. Продажа нескольких акций или получение дивидендов – только в теории абсолютно взаимозаменяемые источники финансирования потребительских затрат, а продажа акций даже выгоднее, поскольку обычно облагается меньшим налогом. Но на практике – это далеко не одно и то же из-за уловок, используемых психикой для самоконтроля. В этом кроется ответ на вопрос, задаваемый студентами и экономистами и поставленный в начале данного параграфа.