Теория заговора
Шрифт:
— Глушите шарманку, — распорядилась Ляля. — Юрка петь будет.
Она скользнула по мне взглядом, но не остановилась. Я усмехнулся. Хорошо бы, чтобы она пришла не ради повторных попыток задружить, вернее овладеть мной. Только… Только я слишком хорошо её знал. И вот этот демонстративно незаинтересованный взгляд…
Вечеринка была в разгаре. В комнату уже набилось неимоверно много народу, еда была съедена, а плодово-выгодное вино выпито. Стало душно, табачный дым висел густым облаком. Зоя ко мне не подходила,
— Ну-ка, — сказал Юрка, закончив петь «Чёрного ворона».
Все, разумеется, подпевали и сидели с проникновенными лицами.
— Ну-ка, — повторил он. — Угадайте. Вы эту песню, сто процентов, ещё никогда не слышали. Догадайтесь, кто автор. Готовы?
— Давай, Юрик!
Слева от меня на кровати сидел угрюмый Вовка с четвёртого курса. Он поднялся и молча вышел, а на его место тотчас присела… Ляля, не дождавшаяся от меня знаков внимания.
— Ну, здравствуй, Гриша, — тихонько сказала она.
— Привет, Ляль, — кивнул я. — Как ты?
— Нормально… — с как бы скрываемым трагизмом, и якобы не желая подавать виду, как ей тяжело, ответила Ляля и отвернулась.
— Это хорошо, — как бы не замечая этих душевных вибраций, ответил я.
— Готовы? — улыбнулся Юрик, — обрывая наш диалог. Ну, поехали тогда…
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек,
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег…
— Высоцкий, — тихонько сказал я… и глянул на часы.
Надо было уходить. Ляля посмотрела на меня, ничего не ответив. Шутки шутками, но кому можно было приписать нападение с оружием, я придумать не мог, буквально терялся в догадках. Ни на кого из тех, кото уже в игре, это не походило.
— На Окуджаву похоже, — предположил кто-то, когда Юрка закончил.
— И на Высоцкого.
— Нет, у Высоцкого такой точно нет.
— Да, не Высоцкий, я его все песни наизусть знаю.
— И не Окуджава…
— Может, Весёлкин? — под нос пробормотал я…
— Ну, окончательный ответ? — воскликнул Юрка. — Давайте!
— Высоцкий! — крикнула Ляля.
— Молодец Ляля! — объявил он. — Скоро у Владимира Семёновича выйдет пластинка в Париже и там будет эта песня. А вы её уже слышали. Вот так. Понравилось?
— Ура! — закричала Ляля и, как бы забывшись от такой нечаянной радости, повисла у меня на шее.
Зоя напряглась и поджала губы, а я усмехнулся.
— Спасибо за подсказку, — прошептала мне на ухо Ляля и как бы невзначай положила руку на колено — Ты не знаешь, что это за чёрненькая девушка? Она как-то странно на меня посматривает.
Расчёт был ясен. Люся осталась в деревне, я здесь, она там. Я уже её наверняка забыл, да там и забывать нечего было. Так что та размолвка
— Знаю, конечно, — довольно громко ответил. — Это Зоя, моя подруга. Просто она злится на меня и поэтому не подходит, но если она разозлится ещё и на тебя, тогда кабздец, Ляль. У неё разряд по самбо. Она нас всех переломает.
Ляля отшатнулась. Не из-за разряда Зои, а из-за моего вероломства. И в тот же момент открылась дверь и в неё вошла Аля, вызвав приветственные возгласы.
— Доктор Айболит! — воскликнул Ромка. — Привет, Алевтина Валерьевна!
— Здрасьте, — кивнула она и, пробежав взглядом по присутствующим, остановилась на мне. — Гриша, я за тобой. Пойдём.
— На медосмотр? — выкрикнул кто-то.
— Да, — серьёзно кивнула Аля.
— Нет, ну почему одним всё, а другим ничего! — захохотал Ромка и все зашумели.
Я встал и, подмигнув Зое, вышел вслед за Алей в коридор.
— Слушай, Гриш, — улыбнулась она, — можешь, пожалуйста, с одним человеком поговорить?
— С каким ещё человеком? — нахмурился я.
— Да, я тут познакомилась…
— Ну, поздравляю, рад за тебя. Я только причём?
— Да нет, не в том смысле. Пока, по крайней мере… В общем, он тренер ваш институтский. Пытался как-то с тобой поговорить, но ты его вроде как послал подальше. А мы с ним… ну… разговаривали как-то, и я сказала, что мы с тобой дружим… Ну, пожалуйста, тебе трудно что ли?
— Ты его окрутить хочешь, Аля?
— Ой, — фыркнула она. — Ничего я не хочу! Хотя…
Она вздохнула.
— Чего…
— Ну, да… да, дядька хороший.
— Понравился? — допытывался я.
— Слушай, поговори, пожалуйста, чего ты ломаешься? Две минуты времени своего драгоценного жалко потратить? Я тебе тоже пригожусь, жизнь она такая, ты — мне, я — тебе.
Я глянул на часы. Нужно было идти перезванивать.
— Ладно, — согласился я, припоминая крепкого мужика, который чего-то от меня хотел пару дней назад, когда я торопился. — Представил, как ты мне будешь пригождаться и решил. Хорошо. Поговорю. Когда?
— Прямо сейчас.
Мы спустились на проходную.
— Ну, и где он? — спросил я, оглядевшись.
— Он на улице, — ответила Аля и потянула дверь на себя. — Пойдём…
— Позови его сюда, здесь и пообщаемся.
— Да ну, стоять здесь, чтоб все уши грели…
— Аля, там что, секретный разговор? Ты же видишь, я в одной рубашке. А на улице не май месяц, между прочим. Ночи-то холодные уже.
— Да какая ночь, — отмахнулась Алевтина и вышла наружу.
Я выглянул вслед за ней и, покрутив головой, осмотрелся и тут же напрягся. Сердце ухнуло, глаза сузились, пробежал холодок. Промелькнул бежевый борт волжанки, выехавшей со двора. Промелькнул и скрылся за углом. Рассмотреть машину я не успел, но насторожился.