Тепличный цветок

Ритчи Криста

– Ты не спросил о своем времени.

Я знаю, что оно побило мой предыдущий рекорд. Я мог ощутить это в тот момент, когда осталось всего тридцать футов до вершины.

– Ровно шесть минут?
– спрашиваю я его.

Он качает головой, улыбаясь.

– Пять сорок.

– Черт, - реально крутой результат. Я оглядываюсь на вершины деревьев. У меня перед глазами пролетает мой прогресс, мои путешествия с тех пор, как я был любопытным шестилетним мальчишкой, затем панком подростком, и заканчивая временами, когда я стал решительным

зрелым молодым человеком. Думаю, с самого начала Салли планировал именно это.

– Итак, ты вероятно гадаешь, зачем Салли притянул меня на вершину этого утеса и подает мне торт?

– Не совсем, - отвечаю я.

Он улыбается.

– За исключением твоего сквернословия и того запугивающего сердитого взгляда, что ты любишь бросать на людей, ты, Рик, вероятно, самый лучший человек, которого я знаю. А мне уже двадцать пять лет, - он смеется.
– Для альпинистов, это чертовский длительный срок жизни. Я уже приблизился к отметке середины моей жизни.

Я хватаю его бутылку воды и делаю глоток. Затем вытираю рот рукавом свой футболки.

– Я мил только с тобой, потому что ты носишь мое снаряжение, когда мы поднимаемся вместе, и ты меня страхуешь. Если я тебя разозлю, то ты можешь психануть и перерезать мою долбанную веревку.

Он фыркает.

– Верно. Но я не поверил в это ни на секунду.

– Почему?
– спрашиваю я на этот раз серьезно.
– Ты всегда оберегаешь меня от чертового падения.

– Ага, и я предельно уверен, что я единственный человек, который делает это для тебя не зависимо от того, взбираешься ли ты на гору или нет. Я знаю, что ты прошел через кучу дерьма, связанного с твоим братом, и у тебя все еще находится время для других людей и этого вида спорта, - Салли имеет в виду, что я нахожу время встречаться с ним.

Я киваю.

– Ага, - говорю, не зная, что еще сказать.

– Я помню, когда мы были в Ланкастере, и ты рассказал мне, что у тебя есть брат, - он качает головой. – Это, кажется, было так давно.

Мой взгляд мрачнеет, когда вспоминаю тот день. Я был слишком сердит, чтобы взбираться на гору, и тогда, в один из немногих раз, я открылся Салли и рассказал о моей семье. Я говорил о ней отнюдь не в светлых тонах. Я орал. И единственный человек, который услышал боль в моем голосе был мой друг по летнему лагерю.

– Я назвал его чертовым бастардом.

Салли бросает на меня взгляд.

– Нам было по пятнадцать. Мы злились, - он пожимает плечами, словно в этом нет ничего такого.
– Имеет значение лишь то, что ты сделал потом. Ты совершил ошибки, но исправил их, это и есть жизнь.

– Если мы допускаем ошибки на горе, Салли, то умираем.

– Ну вот, я тут метафоры придумываю, а ты говоришь все прямо в лоб, - он качает головой и смотрит на меня с притворным укором. Поднимая кусок торта, он делает вид, что собирается размазать его по моему лицу. И вот так просто мы уходим от этой темы. Наша дружба - это самые простые отношения, которые у меня когда-либо были.

– Сделаешь это, Салли, и я сброшу

тебя с этой чертовой скалы, - мы все еще сидим на краю и если начнем бороться друг другом, то можем быстро кончить.

– Я просто собирался тебе сказать, чтобы ты взял кусочек торта Дэйзи, - он окунает свой палец обратно в глазурь и слизывает ее.
– Я никогда не видел, чтобы какая-то другая девушка так таяла от одного лишь торта, как она.

Я брал ее с собой в зал, чтобы научить основам скалолазания, и Салли как раз был там, инструктируя двух парней десятилеток. Я никогда бы не смог работать, как он, инструктором на полный день. Не могу сдержаться и не высказать все, что думаю, когда люди выкладываются не на все гребанные сто процентов, но в целом меня не удивляет эта моя особенность. В тот день Салли поехал с нами в кафе после своей смены, и Дэйзи съела три куска торта, все три шоколадные.

– Она не в Филли, - говорю я ему. Он не следит за сплетнями, так что не знал, что моя подруга уехала на Неделю моды.
– И она не ест сладостей уже около месяца. Вероятно, Дэйз пустила бы слюнки, если бы ты измазал тортом ее лицо.

– Ауу, - говорит он.
– Бедная девочка. Где она?

– Работает моделью в Париже.

Он присвистывает.

– Она всегда при делах, верно?
– он бросает на меня еще одни взгляд, на этот раз широко улыбаясь.

– Что?
– восклицаю я.

Он пожимает плечами.

– Между вами что-то есть. Не такое приятное, как между мной и Хайди, но знаешь, вы и к этому придете.

– Между нами ничего нет, - говорю я ему.

Он игнорирует меня.

– Не забудь пригласить меня на свадьбу, ладно? Мне не обязательно быть шафером, но я рассчитываю попасть на свадебные фото. А еще я не против замутить какое-то смешное фото.

– Иди ты нахер, - говорю я.

Он касается своего сердца.

– Я тоже тебя люблю.

Мой телефон вибрирует в кармане. Достав его, проверяю идентификатор абонента.

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ.

Салли заглядывает мне через плечо.

– Думаешь, она слышала, что мы о ней говорили?

– Я бы не удивился.

– Твой голос громче моего, - опровергает он, зная, что я соглашусь с этим.

– Я должен взять трубку.

– Только не бери девочку слишком жестко. Она молодая и впечатлительная.

Я показываю ему средний палец, вставая, чтобы ответить на вызов, пока Салли смеется.

Я жму на зеленую кнопку и прохожу дальше по вершине скалы. Она плоская, и здесь наверху собираются люди, чтобы орать и слушать раздающееся по карьеру эхо. Смотрю на часы.

8 утра здесь и 2 ночи там.

На линии раздается щелчок, а затем вызов обрывается. Я хмурюсь. Смотрю на свой телефон. Она что, повесила трубку? Может она набрала меня по ошибке. Я перезваниваю ей.

На этот раз раздается запись автоответчика. "Привет, это Дэйзи. Не Дак и не Дьюк. Однозначно, не Бьюкенен. Я Кэллоуэй. Если вы не ошиблись номером, тогда оставьте свое имя после гудка, и я перезвоню, когда вернусь с Луны. Но особо не ждите. Возвращение может занять какое-то время." БИБИП.