Тепличный цветок

Ритчи Криста

– Я излагаю правду.

Я скрещиваю руки.

– Ладно, вот, что я скажу тебе, Кобальт. Не важно, хватал ли я ее за талию, целовал ли ее целомудренно или грубо. Не имеет значения, что я нахрен делал, ее отец все равно невзлюбит меня. Ее мать в любом случае будет меня ненавидеть. И пошел ты на хуй, если думаешь, что мне нужно их одобрение, чтобы построить с ней настоящие отношения. То, что я чувствую охуенно реально, и я не нуждаюсь в том, чтобы ее мама подтвердила это для меня.

Коннор качает головой, словно я идиот.

Я

чертовски хочу ему врезать прямо сейчас, пока он стоит здесь, самодовольный болван, не помогающий решить эту ситуацию. Седативное средство, обеспечивавшее мое относительно спокойное состояние вдруг прекращает действовать.

– Правда, реально?
– спрашивает он.
– Учитывая то, что тебе, Рик, приходится скрывать их от друзей и семьи, выходит, ваши отношения притворные.

– Иди ты на хуй, - говорю я снова.

– Нет, иди ты на хуй, - отвечает он, что довольно не характерно для Коннора. Настолько, что мои мышцы напрягаются.
– Я вступился за тебя. Когда Ло был против тебя и Дэйзи, я был тем, кто пытался убедить его, что вы оба зрелые люди. Я поддерживал любую идею о ваших возможных в будущем отношениях, что я все еще делаю, но после этой поездки, я пересмотрю то, сколько веры в тебя у меня останется.

Я могу сказать, что дело не в моей руке на ее попке на этом чертовом снимке. Дело в том разговоре, который он хотел затеять в номере ее отеля, после того как Дэйзи проснулась, крича. Почему ему нужно выбрать именно этот момент, чтобы надавить на меня?

Я просчитался в том, насколько сегодня раздражен Коннор. Он был прав. Он реально чертовски зол и идет в наступление.

– Тебе следует поговорить с кем-то о ее проблемах со сном, - говорит он.
– Я думал, что ты больше других, будешь обеспокоен ее состоянием здоровья. Думал, ты побежал бы к ее сестрам с этими новостями. Думал, ты сделал бы хоть что-то, чтобы гарантировать безопасность и защиту Дэйзи.

– И я, блядь, это сделал!
– восклицаю я. Несколько человек, спавших в комнате ожидания, начинают шевелиться.

– Тогда почему никто не знает об этом?

– Она не хотела рассказывать ни одной чертовой душе, - говорю я.
– Роуз и Лили по уши в своем собственном дерьме, чтобы иметь с этим дело. Она не хотела беспокоить свою мать или тебя или еще кого-то этими проблемами. Она хотела решить это все самостоятельно.

Коннор обдумывает это секунду, прежде чем спросить:

– И как долго она имеет с этим дело, Рик?

Я качаю головой.

– Это был не единичный случай. Это целая серия событий.

– Как долго?

Я не могу скрыть это от него.

– Больше года.

Его глаза затуманиваются, но он несколько раз кивает.

– Это все из-за СМИ, верно? Фотограф, который ворвался в ее комнату, парень, который разбил ее мотоцикл и напал на нее - это все повлияло на нее сильнее, чем она позволяла нам увидеть.

– Это положило всему начало.

– Роуз очень расстроится, что не обращала достаточно внимания на Дэйзи, - Коннор глубоко вздыхает, словно может ощутить боль своей жены, хоть она на самом деле все еще не имеет ни малейшего представления о проблеме.
–

Если честно, я не могу поверить, что не заметил этого раньше.

Я закатываю глаза.

– Это останется между нами. Дэйзи должна сама рассказать своим сестрам.

Он кивает, соглашаясь.

– Она была у врача?

Перед тем как отправиться в Париж, она регулярно посещала терапевта и прошла множество обследований своего страха во сне, - я выкладываю всю информацию, о которой он хотел бы спросить. Никто не предложил ей лучшего решения проблемы бессонницы, чем таблетки и терапия. Она просто надеется, что однажды перерастет это.

Коннор вынимает свой телефон и начинает что-то набирать.

– Мне нужны имена всех ее врачей и терапевтов.

– Ты говоришь, как Роуз.

– Я серьезно. Я хочу убедиться, что ты водил ее к лучшим...

– Коннор, - перебиваю я его, - она моя чертова девушка. Я трижды, на хрен, проверял каждого человека, с которым она встречалась. Мне не нужно, чтобы ты делал мою работу за меня. Я более чем в состоянии позаботиться о ней.

Он колеблется, прежде чем положить телефон обратно в карман, а затем смотрит на меня с большим уважением, чем до начала этой беседы.

– Итак, вы навесили ярлык на свои отношения?

Я киваю.

– Ага, - мои ноздри раздуваются, когда пытаюсь подавить свои эмоции. Она в чертовой больничной палате, возможно, борется за жизнь. В каком решении я ошибся, что в результате она оказалась там? Где я облажался?

Иногда я гадаю, на что была бы похожа жизнь, если бы я решил никогда не знакомиться с моим братом. Если бы я принял решение не высовывать голову из песка.

Моя мама бы никогда не узнала о сексуальном пристрастии Лили.

Она бы никогда не сообщила это всему гребаному миру.

Не было бы никаких СМИ.

Дэйзи бы спокойно спала.

Лили не пережила тот хреновый стыд.

Сексуальная жизнь Коннора и Роуз не попала бы в интернет.

А мой брат - думаю, он по-прежнему бы пьянствовал.

Я глубоко вздыхаю, эта ночь свалила на меня больше сожаления, чем я привык нести на своих плечах.

– Я не всегда поступал верно, Коннор, - говорю я.
– Я не идеален. Но я пытаюсь со всех сил заботиться о моем брате и Дэйзи. Однако, если я причиняю им боль, тогда тебе нужно сказать мне об этом прямо сейчас, - я встречаюсь с ним взглядом, без претензий. Без шуток. Из-за строгости в положении наших тел трудно дышать. Но я обращаюсь к нему от всей своей долбаной души.
– Я не хочу разрушить ничью жизнь, своим в ней присутствием. Это никогда не входило в мои намерения.

Коннор устало смеется так, что в уголках его глаз выступают слезы.

– Рик...
– он качает головой и трет свои губы. А затем его руки падают по швам.
– Ты пробежал с ней на руках больше трех миль. Рождение твоего брата привело к разводу твоих родителей, и все же ты потратил большую часть своего времени и энергии, чтобы помочь ему оставаться трезвым. Как ты вообще можешь думать, что вредишь их жизням? То, что ты сделал для них, это поистине героично, и если ты не можешь этого увидеть, тогда ты слепец, мой друг.