Терем желаний
Шрифт:
Иногда трудно иметь дело с хорошим человеком. Нагрубить, отпихнуть, как назойливую муху, и тем самым унизить себя? Нет, это не выход. Но желание отблагодарить за доброту, понимание и терпение вызывает ответную благодарность, и соответственно долг растет. В результате сегодня Маша должна ему намного больше, чем в начале их знакомства. С этим надо кончать. Так недолго и захлебнуться в избыточной доброте и благодарностях.
Визит к новоселу абсолютно не отвечает ее желаниям, но, может, это и есть та плата, что уравняет их с Валерой шансы, и тогда Маша обретет моральную свободу. Конечно, это не та, к которой она стремится, но это большой шаг к достижению мечты. Она не будет чувствовать себя в долгу,
Валера молчал, а Маше хотелось прекратить эту пытку. Лучше б он действительно обиделся. Навсегда. И не было бы этих унизительных признаний и малодушного отступления. Маша по-деловому спросила:
– Когда?
– Ты уверена, что хочешь пойти?
– Меньше всего Валера нуждался в одолжении, тем более что Маша так и не, сказала о причине. Платье? Но это же смешно! Он никогда не обращал внимания на то, как одета женщина.
"Врешь!
– несвоевременно напомнила о себе память.
– Обращал внимание - да еще какое!
– и на внешность Наташи, и на других. Собственно, красивая элегантность и привлекала тебя".
"Но с Машей по-другому. Она особая сама по себе, - спорил Валера.
– Разве сравнима она с безликими красавицами?"
– Маша, если ты не хочешь, мы не пойдем.
– Для тебя важен этот визит?
– Да. В этом часть моей работы, - признался Валера.
– Тогда пойдем, - повторила Маша.
– Я что-нибудь придумаю.
Думать не хотелось. За последние три месяца Маша смогла купить лишь две книги и не отложила никаких сбережений из зарплаты. Она делала покупки для дома и для Валеры, правда, меньше, чем в начале их знакомства, потому что ей катастрофически не хватало денег. А тут новые расходы на выходное платье, самое скромное из которых стоит больше ее месячного заработка. Она тяжело вздохнула про себя.
– Когда намечено мероприятие?
– Через две недели, - ответил Валера.
– И еще, Маша, я не хотел бы, чтоб ты тратилась.
Если она сказала о стесненном бюджете, сам Бог велит позаботиться Валере о ненужных и невозможных для Маши расходах.
– Я решу этот вопрос, - улыбнулась Маша и встала.
– Мне пора.
– Как пора?!
– встрепенулся Валера.
– Еще рано. Маша обхватила его запястье, повернула к нему часы и ушла в спальню одеваться. Часы показывали пол-одиннадцатого. Чертов разговор, он совсем забыл о времени.
– Маша!
– Валера с криком ворвался в комнату. Она оглянулась, одновременно справляясь с замочком бюстгальтера. Валера обнял ее, мешая ее рукам.
– Машенька, девочка моя!
– Валера покрывал поцелуями ее лицо, шею, плечи, руки ласкали грудь и живот.
– Пожалуйста, останься со мной. Маша...
– Ну что с тобой, Валера?
– Голос Маши сорвался на такой же умоляющий тон, дыхание участилось.
– Ты же знаешь, что мне надо домой. Завтра...
– Не сейчас, Маша. Не сейчас.
Его голос, молящий и требующий, обволакивал сознание. Руки, робкие и властные, ласкали тело.
Маша еще слабо уговаривала, сопротивлялась, но вдруг смолкла.
С чего она решила, что Валера хороший? Он такой же, как все. И нечего его жалеть, заботиться о его самолюбии. В Маше проснулась мстительная злобность. О нет! Она не оттолкнет его и обязательно пойдет на прием новоявленных дельцов. Она выполнит обещание и отдаст долг, но это будет их последний визит. Последняя встреча. А потом...
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВОЛЯ!
Необузданная!
Всепоглощающая!
Беспощадная свобода!!!
У нее загорелись глаза от алчного предвкушения. И уже не волновали сильные объятия и пламенные ласки, яростные толчки не приносили ни боли, ни удовольствия. Тело жило отдельно, а Маша вкушала сладость
Валера отчаянно боролся с невидимой стеной. Он звал, кричал, стучал, царапал непробиваемую глушь. На миг ему показалось, что преграда покачнулась, и он с новой силой ринулся на приступ крепости. И оказался в сплошном тумане. Он метался в невидимых лабиринтах, силой прокладывая путь к потерянной цели. Он был на грани паники. Где-то вдалеке вспыхнуло яркое зарево, и в нем взорвался вулкан, затопляя все вокруг. Последний раз мышцы конвульсивно сократились, и он замер, изможденный, обессиленный. Лишь одна клеточка далекого сознания напоминала о недавней борьбе и о том, что Маша так и осталась недоступной, далекой, безучастной к его чаяниям.
Валера приподнялся, освобождая Машу от тяжести своего тела, перекатился на спину.
– Прости...
– Он запоздало винил себя за эгоизм и отчаяние, с каким накинулся на Машу. Теперь он ясно видел, что она не хотела его ласк.
– Мне не следовало так поступать.
– Все нормально.
– Блуждающие на губах Маши отблески улыбки растянули ее губы, но Валера мог дать руку на отсечение, что улыбка предназначалась не ему.
– Мне пора.
– Я отвезу тебя.
Ничего не сказав. Маша собрала вещи и вышла из комнаты. И впервые в Валере появились болезненные опасения, что он никогда не поймет эту девушку, никогда она не доверит ему тайны своей сущности, как бы он ни старался.
В дороге Валера пытался что-то объяснить, бессвязно оправдывал свою бесконтрольность. Маша поддакивала с безликой улыбкой и подгоняла его ехать быстрее. На прощание Маша пожелала спокойной ночи и, выскочив из машины, быстрым шагом, срывающимся на бег, устремилась за угол к дому.
Валера сидел за рулем, боясь поддаться тревожным раздумьям, неотступно преследующим его. Сознаться себе в усталости и бесплодности борьбы значило признать поражение и смириться с безразличием Маши. Предательское малодушие нашептывало бросить все и удовольствоваться другими, без всякой сложности отношениями с простыми доступными женщинами. Но для этого нужно забыть все. Забыть искристый смех Маши при первой встрече и тягу увидеть ее еще раз; забыть о молоке, приторную сладость которого сняла удивительная сладость первого настоящего поцелуя; забыть о поездке в бабкин дом, где он познал оглушительную силу любви и откровения. Забыть поездки за город, пикники, первую - единственную - ночь под звездами. Забыть смертельный испуг при мысли, что Маша может умереть; забыть об ответственности за ее покой, принятой с ощущением силы и зрелости. Забыть о полноте жизни, за которую он готов отдать все годы пустых утех и безликих удовольствий, легко забывающихся и быстро сменяющих друг друга. Забыть?!
***
Желание Валеры пойти с ней на базар сразило Машу наповал.
– Господи!
– воскликнула она.
– Ты хоть знаешь, где он находится? Что тебе там делать?
– Что и всем, - безапелляционно заявил Валера.
– Не быть же мне всю жизнь нахлебником у родителей и у тебя!
С матерью у Валеры проблем не было. Он отдавал ей часть зарплаты, и она полностью снабжала его продуктами, от самого необходимого до столь любимых им деликатесов. Сохранившаяся деревенская привычка запасливости радовала еще и тем, что Валера часто навещал родителей. Вот когда сын женится, хозяйство возьмет в свои руки жена, исчезнет еще один повод приезжать. У матери Валеры оставалась лишь надежда, что Наташа, любившая вкусно поесть, став женой ее сына, возьмет на себя заботу о периодических посещениях свекрови - заведующей крупного продовольственного магазина. Непонятным оставалось лишь то, почему Валера медлит с предложением, ведь все равно они будут вместе.