Терем желаний
Шрифт:
– Как твои дела?
– не поддалась на шутку Клавдия Петровна.
Валера кивнул с полным ртом, что означало: хорошо.
– Как фирма? Снова кивок.
– Дома все в порядке?
– не отступала она. Валера поднял глаза на мать - к чему такая пытливость?
– Мам, что-то случилось?
– Ешь, - строго приказала она и замолчала. Ее покойная мать учила не вмешиваться в дела мужчин, и воспитание давало о себе знать. Валера взрослый человек и может сам разобраться с проблемами. И все же... Все же она не чужой ему человек и имеет право знать, что
Он отодвинул пустую тарелку.
– Спасибо, мам.
– Добавить?
– смягчила голос Клавдия Петровна.
– Нет, налей мне кофейку.
– Он облокотился на кафельную стенку.
– Так что произошло, мать?
– Ты стал реже бывать здесь.
– Она поставила перед ним чашку, кофейник и снова села.
– Правда?
– Валера наполнил чашку, глотнул слегка остывший напиток. Может, по выходным?
– предположил он.
– Вообще я не заметил, что что-то изменилось.
– Я заметила, - сказала Клавдия Петровна.
– И Наташа. Она звонила мне два раза, жаловалась.
Валера молча допил кофе, Клавдия Петровна тоже молчала, не совсем представляя дальнейший разговор. Сын вправе закрыть эту тему, и что тогда думать ей, какие строить догадки?
– Для Наташи я изменился.
– Валера поставил пустую чашку на стол и посмотрел на мать.
– Мы расстались с ней. А для тебя я остался прежним любящим сыном, нуждающимся в твоей заботе и любви, - попробовал он снять напряжение.
– У тебя кто-то есть?
– осторожно спросила она.
– Да.
– Радость и печаль смешались в коротком ответе.
– Вы давно знакомы?
– Клавдия Петровна говорила медленно, с паузами, боясь выдать свое любопытство.
– С тех пор как расстался с Наташей.
– И ты считаешь, это серьезно?
– Похоже на то.
– Он вздохнул и отпил кофе.
– Не знаю.
– Почему же ты не познакомишь нас? Как ее зовут?
– Маша. Я предлагал - она не хочет.
– Такое случается, - философски заметила мать и принялась пить кофе.
– Только не думай, что Наташа пострадала из-за этого, - не выдержал затянувшегося молчания Валера.
– В любом случае я не собирался жениться на ней.
Клавдия Петровна допила кофе, поставила чашку, вращая ее двумя пальцами.
– Только ты не перебивай меня, ладно?
– попросила она, собираясь с мыслями.
– Ты уверен в своем решении, Валерик? Наташу мы знаем давно, привыкли к ней. Ведь было время, когда вы почти решили о свадьбе, и мы все свыклись с этим. Теперь ты говоришь обратное. Мало того, появилась еще Маша, которая не очень-то горит желанием знать твоих родителей. И все начинается сначала.
– Она покачала перед собой ладонью, заранее предупреждая возражения Валеры. Но он и не думал возражать.
– Ты же знаешь, что я не жадная, все для вас с Лилей стараюсь. Но вспомни, сколько таких Маш было у тебя, которые веселились за твой счет, обдирали как липку и сматывались восвояси. Ты самостоятельный мужчина, Валерик, и пора бы уже поумнеть.
– Мама!
– резко оборвал ее Валера.
– Не говори так о Маше, ты ее совсем не знаешь.
–
– распалилась мать.
– Она не удосужилась даже познакомиться с нами! Зачем мы ей, когда и так весело и беззаботно?
– Хватит!
– крикнул Валера и замолчал, мысленно успокаивая себя. Более сдержанным тоном он продолжил:
– Маша за все время не взяла ни копейки. Если бы было так, мне бы в чем-то было проще. Но она сама тратится, на продукты, чтобы прокормить меня. На этот счет будь спокойна. И ресторанов нет, и подарков - она отказывается от них. Валера пристально глядел на мать, делая ударение на каждом слове.
– А я чувствую себя нахлебником. Понятно?
– Что ж тут не понять?
– с сомнением произнесла Клавдия Петровна.
– Умная женщина, городская. Небось замуж стремится. Перезрелка, вроде нашей Лильки.
– Да не стремится она!
– раздражительно сказал Валера.
– Никуда она не стремится! В этом вся беда... Ладно, ма, извини.
Последний раз Валера повышал голос на мать лет в четырнадцать. Сейчас он даже не помнил, из-за чего, но отлично помнил крупный разговор с отцом. С тех пор, в каком бы раздражении он ни был, говорил спокойно.
Мать задела его. Больно. Беспричинно.
Валера понимал, что она не виновата. Клавдия Петровна действительно не была меркантильной, однако крестьянская зажимистость сидела у нее в крови, и волей-неволей разговоры принимали практический оборот.
– Ты изменился, Валерик, - сказала мать, скрывая обиду.
– Я буду хорошим, мам, - через силу улыбнулся Валера.
Черт знает, как трудно ему быть таким. И с каждым днем становится все труднее. Маша оказалась похлеще каменного сфинкса. Единственная попытка выяснить отношения неделю назад уничтожила все, чего он добился за это время. И хотя Маша снова отгородилась мнимой доброжелательностью, для него стало делом принципа раскрыть, растопить ее, довести до кипения все ее чувства. Может, тогда он узнает, кто она есть, эта Маша?
– Расскажи лучше, что у вас, - перевел разговор Валера.
– Да все так же. Отец пошел на стадион.
Лилька шастает с такими же охламонами, как ты. Я была на рынке, недавно вернулась. Тут собрала для тебя кое-что, возьмешь? Холодильник небось пустой...
– - Я тоже был на рынке.
– Ты?!
– Клавдия Петровна прижала в ужасе руки к объемной груди.
– Что тебе там делать? Валера против воли рассмеялся:
– Маша сказала то же самое, а мне так даже понравилось.
– Маша...
– вздохнула Клавдия Петровна.
– Мама, расскажи мне о своей молодости, - не без умысла и для успокоения попросил Валера. С детства он слышал немало рассказов, которые начинались словами: "Когда ты был маленьким..."
Мать смекалисто усмехнулась - сын знал ее слабости и при случае пользовался ими.
– Что рассказывать? Ты не раз слушал - знаешь наизусть.
– И все-таки...
– Валера подарил матери улыбку, перед которой не могла устоять ни одна женщина, а для нее этот красавец был сыном.
– Вот ты любишь подарки?