Тест на доверие
Шрифт:
– Вот я так и предполагал, Лунина! Вот так и думал, что ты непременно подкинешь нам дегтя в мед! – со странным хохотком воскликнул Зорин.
И опять было непонятно: хвалит, ругает, осуждает?
– И? Что ты этим хочешь сказать, Лунина?
Полковник уперся ладонями в край стола. Подался вперед, как перед броском. На Машу смотрел, опять же, странно. И с осуждением, и с надеждой будто.
– Возможно, Лебедев и хотел покончить с собой. И записку оставил, и все такое… Зачем-то к брату приехал в его обеденный перерыв. Но… – Она осмотрела притихших коллег. – Но он не сам воткнул себе в
– Вот, я так и знал! – с силой опустил ладони на стол Зорин. – Вот возьмет слово Лунина – и перевернет сразу все с ног на голову! Я же ясно тебе сказал: коллеги наши из соседнего района там все проверили. Во всем удостоверились. Нам только документы в папку подшить.
– Прошу прощения, товарищ полковник… – Маша нервно завернула длинную челку за ухо. – Если все так тип-топ, чего они поспешили от этого дела отписаться? Сами не могли, что ли, документы в папку подшить?
Маша слышала протяжные вздохи брата и понимала, что перегибает, но остановиться уже не могла.
– Человеку вообще сложно решиться на самоубийство. Я много изучала эту тему. Всем известно почему.
Она вскинула голову, уставившись на потолок, чтобы снова не показать всем заблестевших глаз, на этот раз по иной причине.
– И я точно знаю, и к этому мнению склоняются все эксперты, что человек, решившийся уйти из жизни, станет искать простые пути ухода. Простые, быстрые, чтобы страдать как можно меньше от физической боли и чтобы не было возможности остановиться. Снотворное, петля, выстрел, шаг в пропасть, прыжок с моста. Иногда, не часто, это вскрытые вены в горячей ванне. Но чтобы воткнуть себе заточку в сердце… Сомнительно, товарищ полковник. Надо знать, куда бить. А если попадешь в ребро? Вторая попытка? Как правило, выжившие суицидники почти никогда не повторяют попыток. Мне бы хотелось переговорить еще раз с экспертом, который осматривал тело. Угол наклона, сила удара и все такое… Позволите?
– А что мне тебе позволять?! – со странным остервенением отозвался Зорин. – Ты уже все для себя решила! Ты же забираешь себе это дело! Разве нет?
Она промолчала. И тогда Зорин произнес:
– Так забирай, старший лейтенант! Я не против. Если понадобится помощь, проси. Но особо не надейся. Народу, сама знаешь, у нас мало. Справляйся сама. Одна. Справишься?
Она опустила голову и встретилась с ним взглядом. И даже поежилась от того, что угадала в глазах Зорина.
«Если не справишься с этим дерьмом ты, не справится никто, Маша!» – вот что отчетливо читалось в его взгляде. Ошибиться она не могла.
– Постараюсь, товарищ полковник, – ответила Маша.
Последовали указания: куда она должна подъехать, с кем переговорить, у кого забрать дело.
– Соответствующее распоряжение уже подписано, – закончил совещание Зорин. – Все свободны. Работаем, коллеги.
Все пошли к выходу. Но неожиданно Маше пришлось остаться. Полковник окликнул.
– Тут такое дело, старлей… – Зорин выбрался из-за стола, скрестил руки за спиной, заходил вдоль окон. – У Лебедева остался сын.
– Взрослый?
– Взрослый. Умный. Гадкий, – нехотя закончил Зорин. – Долгое время работал в следствии. Потом его оттуда ушли.
– За что?
– Начал копать под кого-то из коллег.
– Он сейчас без работы? Я имею в виду, не в нашей структуре?
– Не знаю, Лунина. Понадобится – выяснишь.
– Так точно, товарищ полковник.
Маша повернулась, чтобы выйти из кабинета, но слова полковника ее все же догнали:
– Очень я на тебя рассчитываю, Маша. Дело прескверное…
Ей понадобилось десять минут, чтобы взять кофе в автомате по пути к кабинету. Выпить его. Выключить компьютер. Стащить ветровку с вешалки в шкафу и пойти к выходу из кабинета. Все молча. Без комментариев, к которым готовились Миша и майор Подгорный. Они даже за столы уселись в выжидательных позах: сложив руки на столе и отслеживая взглядами ее перемещения по кабинету.
– И что? Так и уйдешь? – не выдержал Никита. – И ничего нам, грешным, не скажешь?
– В смысле, товарищ майор? – Стоя у двери, Маша наморщила лоб. – А что-то должна сказать?
– Разумеется! – возмущенно ответил тот. – Хотя бы куда направляешься?
– Ты же слышал, Никита: еду в соседний отдел за делом.
– Ой, сильно сомневаюсь! Что-то подсказывает мне, что начнешь с морга. Туда твои стопы направятся. Разве нет?
– Возможно. – Она глянула на часы на стене над его головой. – Все будет зависеть от пробок, занятости коллег, локации. Что ближе, туда и двину.
– Ну-ну… – Он нехорошо улыбнулся, одергивая рукава форменного джемпера. – Докладывать о перемещениях не забывай, старлей.
– Так точно.
Маша вышла в коридор, но успела услышать, как Миша со вздохом проговорил:
– Не надо было поручать ей это дело. Не жду добра, майор.
Глава 4
Она доехала на метро за полчаса. Хотя до станции и пришлось топать ножками. Но навигатор показал: было бы на сорок минут дольше, если поехать автобусом.
Из теплого метрополитена человеческий поток вытолкнул ее прямо под дождь. Зонта, конечно же, не было. До нужного места метров триста. И, надвинув капюшон на глаза, она побежала. Темные брюки забрызгала. Черные ботинки залила, потому что летела не разбирая дороги, и по лужам тоже. В лицо хлестало, и трикотажный капюшон от ветровки не спас. Волосы были как после душа, когда она стащила капюшон с головы, тормозя у морга.
Первое, что она подумала, увидев себя в отражении стеклянной двери, в которую ей надлежало теперь постучаться – именно за этой дверью размещалась обитель патологоанатома, – что пора покупать машину. Или перегнать ту, что ржавеет в гараже. Или продать ее уже и купить на эти деньги какую-нибудь попроще. Тетка додумалась: подарила ей ярко-красный кабриолет известного заморского производителя. Она в своем городишке тогда наделала шума, подъехав к отделению полиции на этой машине. Начальник отдела тут же вызвал ее к себе и минут десять внушал ей, как и где надо быть поскромнее. Маша машину припарковала в гараже и с того дня больше ее не выгоняла.