Тест на доверие
Шрифт:
– Что за переплет? – насторожилась Маша.
– Я не знаю. Мы в последний год почти не общались с ним. Я уволился из органов и улетел на Камчатку.
– Да? И что вы там делали?
Она представления не имела, что можно делать в таких диких местах. Наблюдать за дремлющими вулканами? Встречать и провожать туманные облака, накрывающие сопки? И мерзнуть, постоянно мерзнуть! Там же наверняка холодно.
– Жил, – последовал короткий ответ.
– И как там? – Ей правда было интересно.
– Красиво, холодно.
– Понятно.
Маша
– Мне бы хотелось получить ваше заключение, Иван Иванович.
– Да вот оно, пожалуйста. – Он порылся в органайзере на столе, вытащил пару листов. – Только там вы не найдете моих рассуждений на тему: «Мог он сам или нет?» Все казенно просто: в результате чего наступила смерть. И все.
– Но вы же только что сказали…
– Мои рассуждения могут быть ошибочными, уважаемая… старший лейтенант Мария Лунина. Это уже ваша работа. Если не верите в суицид, ищите убийцу.
– Понятно. – Она быстро прочитала распечатанное заключение, запросила папку. – На улице дождь. Намокнет.
– Я на машине. Подвезу, – неожиданно вызвался Лебедев. – Вам куда?
– А мне бы на квартиру к вашему отцу. Сможете доставить?
Он с кивком поднялся, дошел до треноги у входа, снял свою куртку.
– Послушайте, Иван Иванович, как он был одет? – поинтересовалась Маша. – Могу взглянуть на его одежду?
– Можете. Еще не отдал. Идемте.
Лебедев-младший тоже пошел за ними.
– У вас не забирали на экспертизу его одежду? – подивилась Маша, быстро топая за Филоновым.
– Сочли это лишним. Человек покончил с собой, зачем?
Филонов остановился возле узкой двери. Открыл ее, исчез за ней, через минуту вернулся с казенным опечатанным пакетом. Швырнул его на узкий стол у двери.
– Смотрите. Но шустрее, старший лейтенант. У меня очень много дел.
Маша натянула перчатки, пару-другую всегда имела при себе, выезжая на место происшествия. Развязала петлю на пакете, вывалила на стол содержимое.
Темные брюки с ремнем, темный пиджак, рубашка, ботинки, носки, нижнее белье, темные очки. Все было дорогим, кроме очков. Отложив их в сторону, она принялась осматривать рубашку. Тонкий хлопок фисташкового цвета. С левой стороны дырочка, вокруг нее все выпачкано подсохшей кровью. На спине в районе ремня небольшое пятно.
– Что это? – ткнула она пальцем в пятно на рубашке. – Это не пот. Он бы давно высох.
– Похоже на масляное пятно, – нахмурился Филонов, хватая рубашку и рассматривая ее, поднося близко к глазам. – Да, похоже на масляное пятно. Дайте-ка пиджак.
На подкладке пиджака тоже обнаружились следы. Их было немного, несколько
– Орудие убийства, надо полагать, у коллег? – уточнила Маша.
– Разумеется. – Иван Иванович продолжал рассматривать пятна на одежде Лебедева-старшего. – После извлечения его из раны и описания оно было передано им.
– Оно было в масле?
– В смысле, в масле? – задрал на нее глаза поверх грубой оправы Филонов.
– В машинной смазке, я имею в виду. – Маша закатила глаза, мотнула головой. – Ну очевидно же, Иван Иванович, что Лебедев прятал орудие самоубийства под ремнем. Больше ни от чего не могут появиться такие пятна на одежде. Ну не пачку же сливочного масла он там держал! Разве нет?
Филонов смущенно кашлянул и промолчал, изучать одежду жертвы он не перестал.
– Поэтому я повторяю вопрос, Иван Иванович: заточка была в смазке?
– Нет конечно же. Не было на ней ни единого масляного пятна. – Он осторожно вернул одежду на стол, сунул руки в карманы халата и, глядя в пол, пробормотал: – Странно… Ничего не понимаю.
– Я забираю одежду на экспертизу.
Маша начала запихивать все вещи Лебедева обратно в мешок. Очки с темными стеклами оставила.
– Это его очки? – обернулась она к Лебедеву-младшему.
– Я не знаю. Год прошел с нашей последней встречи. Он мог их и купить.
– Мог? Точно мог? У него брендовые шмотки, простите. И тут такой дешевый пластик. У него других не было?
– Были, конечно были. Он всегда очень внимательно относился к солнцезащитным очкам. Покупал только с такими стеклами, которые не портили зрение. Конечно, они стоили недешево, но…
– Эти тогда откуда?
– Не знаю. – Он пожал плечами и отвернулся.
А ей очень хотелось ударить его по макушке. И Филонова, оторопело сейчас смотревшего на мешок, как следует встряхнуть.
Она почему-то сильно нервничала. Не могла назвать причину. То ли выводы коллег, поспешивших списать этот нерядовой случай на самоубийство, ее взбесили. То ли патологоанатом, невнимательно осмотревший одежду жертвы, вызывал раздражающее недоумение. То ли Лебедев-младший, исчезнувший из жизни отца на год, будил в ней неприязнь.
Раны он улетел зализывать, понимаете! Отца тут до самоубийства планомерно доводили, а он там суровой красотой наслаждался. Отчаянно мерз и все равно наслаждался. Что за хрень?!
– У вашего отца было оружие? – громко выпалила она в спину, обтянутую дорогой курткой.
– Оружие? – Он резко повернулся. – Он не был охотником. И рыбаком не был. Ружья у него точно не было.
– А пистолет? Пистолет у него был?
– Пистолет? – Лебедев принялся тереть обеими руками лоб, заросшие щетиной щеки. – Да. Пистолет точно был. Когда еще он только начинал свой бизнес, брал уроки стрельбы. Оформил разрешение, купил себе пистолет. Он был у него. Точно! Хранился в сейфе.