The Beginning of the End
Шрифт:
– Хорошо! Сделай для Имхотепа что можешь, - ответил воин.
– Нам нужно пересечь оазис и захватить верблюдов, пока не поздно.
Без верблюдов им отсюда не выбраться: если Ам-Шер вновь станет пустыней, им останется, подобно Царю-Скорпиону, только предложить свои души Анубису или иному исчадию ада в обмен на спасение. Бог не спасает людей в таком положении, Аббас это знал. Но Бог никогда и не предлагает такой дешевой цены - несколько десятков лет в обмен на вечность…
Но если меджаи победят, здесь настанет
Меила все стояла, глядя, как черные воины на лошадях бьются с черными шакалоголовыми ратниками. На таком расстоянии все сливалось. Аббас уже думал, что придется волочь женщину силой… но тут она повернулась и пошла. Потом - побежала. Меила спотыкалась от истощения, но больше не останавливалась и не смотрела по сторонам.
Аббас, который скоро опять настиг Меилу и схватил за руку, осматривался за них обоих. Пигмеи все еще грозили им… и, по совести говоря, следовало бы поискать, не остался ли в лесу кто живой. Но Аббас отказался от этой мысли.
В таком положении приходилось делать жестокий выбор. Никаких звуков при свете дня египтянин не слышал… скорее всего, твари расправились со всеми людьми Хафеза. И даже если нет, он не имеет права задерживаться из-за Меилы.
Они обогнули расселину… а потом Меила опять стала спотыкаться. Прошла еще немного и села на землю.
– Я больше не могу, - сипло сказала она.
– Мы здесь умрем, так же, как они.
Аббас проследил за взглядом Меилы и увидел, что в кустах лежат двое мертвецов в красном: теперь было видно все. Солнце просвечивало лес до самой земли.
– Сколько людей мы погубили, - изумленно сказала женщина: точно только сейчас осознала, что они натворили.
– И зачем все это было!
Аббас молча обнял ее: Меила уткнулась ему в грудь, вся дрожа. Сейчас это объятие казалось совершенно естественным.
– Да, многие погибли, - сурово сказал Аббас.
– Англичане тоже убили много своих и наших на нашей земле, и только Аллах рассудит, кто из нас прав!
Он поднял Меилу, и она молча пошла, цепляясь за его руку. Казалось, у нее больше не осталось собственной воли.
Остаток пути они преодолели молча и быстро. Еще несколько раз им попадались мертвые товарищи Аббаса, но Меила больше никак не реагировала на трупы, только ускоряла шаг. Ее рука была горячей и сухой, и Аббас слышал ее надсадное дыхание.
Снова оказавшись на солнце, они остановились и прислушались: до них не долетало никаких звуков битвы.
– Господи, - пробормотала Меила по-английски.
– Сколько же времени…
Аббас поднял руку, приказывая ей замолчать.
– Стой здесь, я поищу верблюдов!
Если он ничего не найдет, можно прощаться с жизнью.
Но Аббасу повезло: он нашел двоих животных, привязанных к пальме, - этот пальмовый островок рос отдельно.
Вернувшись к Меиле, Аббас ободряюще улыбнулся.
– Я нашел пару животных, на нас хватит.
Меила безучастно кивнула, глядя в ту сторону, где остался ее возлюбленный. Она, казалось, вообще утратила способность радоваться, как и бояться.
Так люди вели себя в войну, эхо которой не смолкло до сих пор… “массовое безумие”, как писали английские газеты, которые иногда попадались в руки Аббасу. Многие из тех, кто не пострадал телом, повредились умом. И то ли еще ждет впереди.
Они отвели животных подальше и остановились. Солнце уже било в полную силу, но Меила даже не прикрыла голову. Аббас тронул ее за локоть.
– Пойдем отсюда. Или ты хочешь встретиться с ним?
Меила вздрогнула и покачала головой.
Они привязали второго верблюда к сухому тутовому дереву, росшему футах в пятистах от оазиса. Как будто специально для них.
Меила подумала - и расстегнула свой драгоценный пояс. Обвязала его вокруг дерева, опасаясь доверять животному.
Потом Аббас сел на верблюда, который у них остался; Меила уселась сзади, вцепившись в его ремень.
– Ты думаешь, Царь-Скорпион еще жив?
– спросила она. Когда верблюд поднялся, Аббас ощутил, как женщина прижалась щекой к его спине.
– Должен быть жив, ведь оазис еще стоит!
– откликнулся воин, скрывая свое волнение.
Он поцокал языком, тронув поводья… и тут все случилось.
Над золотой пирамидой поднялся вихрь… взвихрилось все: пальмы гнулись как тростник, деревья, вырванные с корнем, описав дугу, исчезали в воронке. Аббас и Меила скорчились в седле, зажмурившись и закрывая руками головы, как будто это могло защитить их. Горячий ветер опалял им спины… далеко ли они опередили свою гибель?..
Неожиданно верблюд под ними всхрапнул, заревел от страха и понес: Аббас успел только крикнуть Меиле держаться. Всадники не осмеливались обернуться, пока свист и завывание ветра из Дуата не смолкли. А когда Аббасу удалось остановить своего взбесившегося коня, Меила потеряла равновесие и свалилась на песок.
Аббас не то спрыгнул, не то скатился следом. Поймал верблюда и, тяжело дыша, окликнул женщину:
– Все хорошо?..
Меила, поднявшаяся на ноги, не ответила. Аббас наконец посмотрел назад, туда, куда был прикован ее взгляд, и ахнул.
На месте оазиса теперь простиралась голая пустыня. Всякая жизнь, всякое напоминание о ней исчезли: и только темная точка вдали, когда они всмотрелись, оказалась вторым верблюдом. Он, должно быть, тоже рвался с привязи, когда началось это столпотворение, - но, к счастью, не сорвался.