Тиамат
Шрифт:
"Кот был прав", — подумала Тиамат. "Наблюдать чужие попытки, обреченные на провал, это здорово. Нет наслаждения лучше". Это был первый день, когда Тиа не получила ни одного удара палкой.
"Кот — не Репульс. Совсем другой уровень", — не впервые убедилась Тиа. "Что же мне с ним делать…".
Яркий свет блеснул на стальной кошачьей морде, когда маг, будто откликнувшись на рассуждения девочки, поднял голову.
— Что? Хочешь что-то у меня спросить? — Монотонно вопросил он, ритмично постукивая пальцами по столу.
Тиамат,
— Нормально, — прокомментировал он, когда текст закончился. — Только вот, как по мне, излишне вежливо.
— Тиамат всегда такой была. Слишком вежливой.
Отложив письмо в сторону, Кот бросил на девочку недоумевающий взгляд.
— Но ведь Тиамат есть ты. — Чародей склонил голову по-птичьи. Он постоянно так делал, когда упрекал кого-то.
— Я всегда была слишком вежливой, — поправила себя она, сделав отчетливый акцент на слове "Я".
После недолгого молчания чародей, одобрительно кивнув, продекламировал:
— Годно.
Затем наступило молчание. Но оно прервалось раньше, чем Кот успел запечатать новонаписанное письмо.
— А почему они не сбегут? — Внезапно спросила девчонка. — Те люди из темницы. Вы говорили мне, что они нарушители кодекса. Это значит, что они чародеи.
— Так и есть, — подтвердил Кот, снова начав стучать фалангами пальцев по гладкой столешнице. — Они все чародеи.
— Но для побега магию применить они не могут?
— Нет, не могут. — Ответил он все тем же голосом, отдающим сталью.
— Почему? — Девочка явно оживилась.
— А почему тебя это интересует, одаренная?
Впервые за все время пребывания в Башне Света, Тиамат смогла разглядеть эмоцию в глазах Кота. Легкую, еле заметную, но все же вполне читабельную. Искреннее удивление, тесно граничащее с детским любопытством, вот что отражалось в очах чародея, чье лицо всегда скрывала маска. "Он тоже человек", — обрадовалась Тиа. "Всего лишь человек".
— Потому что я хочу знать о магии больше. Хочу учиться еще быстрее.
— Скорость твоего обучения определенно достаточная. Прогресс существенен. Но я, так уж и быть, удовлетворю твой интерес. — Его пальцы, совершив последний удар по столу, замерли. — Однако не сегодня.
Услыхав последнее, Тиа заметно поникла. Но прерывать на этом беседу она явно не планировала.
— А это правда, что даже господину Якурэ Кранкхайту неизвестно, кто построил эту башню?
Кот смотрел на Тию так, словно пытался что-то прочитать на ее лице. Около минуты он безмолвно изучал двечонку пристальным взглядом, и когда она уже потеряла надежду получить от него словесный ответ, он заговорил:
— Это правда. В этой башне хранятся множество артефактов, истинная история происхождения которых давно позабыта.
— Тот кувшин, — озвучила свою догадку Тиамат.
— Да, тот кувшин. В нем был заключен сгусток сжатой энергии немыслимой плотности. А все дело в том, что этот кувшин способен буквально поглотить всю окружающую энергию в радиусе немногим более тридцати метров.
— То есть как поглотить? — Усомнилась девчока, расширив глаз. — Прям поглотить-поглотить?
— Прям поглотить. Забрать в себя все. Без остатка.
— А что если… — успела сказать она, прежде чем он ее прервал.
— Довольно. — Кот никогда не повышал тон, его речь была неизменной, монотонной. Тем не менее, его требования казались Тиамат гораздо более устрашающими чем у той же Репульс, не скупившейся на крики. — Твоя любознательность превысила рамки моего терпения. Более того, нам уже пора идти.
— Куда идти? — Удивилась Тиа.
— К художнику.
Трикрас, Репульс и Морт Асциллион о чем-то шептались между собой, стоя у дальней стены просторного зала. Кот и Тиамат же занимали место в центре просторного помещения, как раз там, где был поставлен мольберт с желтоватым холстом. Художник тоже был там. Низкий, узкоплечий, с крючковатым носом и короткими черными усиками. Волосы длинные, шелковыстые, собраны в аккуратный хвост.
— Работа завершена, господин Кот, — с гордостью заявил автор рисунка, вздернув нос. — Точный портрет принцессы Креста, Тиамат Ран Айрелл.
— В очередной раз коллегия чародеев благодарит вас, Татор. — Кот слегка кивнул.
Тиамат взглянула на нарисованное лицо истинной Тиамат и фыркнула.
— Брови слишком низко спущены. И лицо узковатое вышло. — Выдала она.
— Нет-нет, — возмутился Татор. — Все правильно изображено.
— У Татора замечательная память на лица, — заступился Кот за художника. — Лучше, чем у кого-либо мне знакомого.
— Значит, в этот раз он ошибся, — стояла на своем Тиа. — Неправильно. Вообще неправильно. Нужно переделать.
Татор, удивившись столь откровенной бестактности девчонки, смерил ее презренным взглядом.
— Да, ты видела ее во много раз больше чем я. Но ты смотрела на нее глазами подруги. Я же — глазами художника. Тебе ли спорить со мной, девочка? С чего тебе знать такие детали лучше меня?
— С того, — начала она, даже не взглянув на собеседника, — что это я Тиамат.
Лоб Татора начал краснеть. Он хотел что-то сказать, но Кот его опередил:
— Ты перерисуешь портрет, Татор.
— Но… — попытался возразить художник, однако снова был перебит чародеем в маске, что склонил голову набок:
— Рисунок Тиамат будет таким, как скажет Тиамат.
Последней надеждой Татора был взгляд в сторону Репульс и Морта Асциллиона. Репульс, слышавшая почти весь их разговор и переполненная негодованием ничуть не меньше чем Татор, многозначительно вздохнула. Казалось, что вот-вот она поддержит художника. Но она смолчала. Морт безучастно отвернулся в сторону окна. Последняя надежда художника не оправдалась.