Тигр под елку
Шрифт:
Это было сегодня. Буквально час назад.
То есть, пока я на стену лезла от волнения за него, от переживаний, что он пострадал… Из-за меня! Из-за меня в том числе, потому что не совсем же я тупая, чтоб не сложить два и два, и не понять причинно-следственную связь между фотками меня с Сашкой и Сашкиной травмой…
Пока я переживала, этот гад… Эта сволочь… Этот изменщик… Он развлекался с очередной бабой! В нашем с ним рестике!
Я в этот момент находилась в комнате не одна, и только это позволило сдержать
Вася рядышком читала книгу, готовясь к занятиям, а я сидела, бессмысленно глядя в окно на темный пустой двор, и пыталась принять новую реальность.
Новую.
Совсем новую.
В очередной раз осознать, что Тигр — вообще не тот парень, который мне нужен.
И надо про него забыть уже. И не беспокоиться.
Потому что он — забыл и не беспокоится.
Поймал меня, возбужденный увиденным фото, трахнул, словно сучку, слов наговорил в диком гоне своем…
А потом тупо свалил по делам.
И у меня теперь море сомнений, что он вообще Сашку трогал.
Может, Сашка — реально дурак и свалился сам с лестницы? А Тигран рядом проходил? Все возможно.
А возможно, что и наказал Тигран Сашку за то, что тот трогал меня. А я — собственность Тиграна. По крайней мере, он своим поведением это доказывает постоянно.
Шовинист проклятый.
Неандерталец.
Ну, а все остальное, исчезновение Тиграна, его друзей, может вообще быть никак не связанным с произошедшим. Мало ли, по какой причине пропадают с орбиты спортсмены? Может, соревнования у них или еще что. Камня, вон, Васькиного уже три недели скоро нет в городе. На сборах каких-то.
Вероятно, и Тигран так же уезжал.
И вот, вернулся…
И сразу окунулся в прежний ритм жизни. Тот, в который я никогда не вписывалась и не впишусь. Впрочем, как и его невеста. Но невесте к такому не привыкать, а я себя не на помойке нашла.
Так что пофиг на Тиграна! Все. Закрыли.
Мой аутотренинг прервался звонком, Вася, вздохнув, попыталась игнорировать, но телефон звонил снова и снова.
Васькина мать умела быть настойчивой. А еще у меня складывалось все более острое ощущение, что у нее сто процентов не все дома.
Не выдержав, Вася все-таки взяла трубку, и мы с ней получили незабываемый заряд оптимизма, выслушивая материнские проклятия и обвинения в блядстве и прочих веселых пороках.
Я даже от своей беды отвлеклась, изо всех сил сочувствуя подруге.
Потом я утешала ее, потом мы грызли яблоки из очередного утреннего подарка неизвестного Васькиного поклонника и гадали, кто же этот поклонник.
А потом меня накрыло.
Просто так, вообще ни с чего.
Резко и сразу на полную катушку.
Слезы полились градом, Васька, вздыхая сочувственно, принялась привычно утешать. Она за эти недели уже столько моих слез и стенаний видела, что, наверно, устала слушать.
Но
Тема, что он, тварь такая, сейчас в нашем любимом рестике выгуливал очередную девку, в то время, как я переживала и мучилась из-за него… Это было особенно больно и обидно.
И очень-очень сильно хотелось отомстить.
Чем-то забить, заполнить эту гребаную пустоту в груди, эту боль унять.
И я не придумала ничего лучше, кроме как заявить расстроенной Ваське:
— Бросай свою книгу! Пошли гулять!
Васька изумленно хлопала своими длиннющими ресницами, что-то бормотала про то, что это плохая идея, и не надо нам никуда ходить, но меня уже было не унять.
Мысль, что надо проветриться, надо просто подышать воздухом и сменить обстановку, прочно засела в больной, напрочь свернутой башке, и не отпускала.
Я собиралась, красилась, швыряла в Ваську каким-то шмотьем, заставляя тоже наряжаться…
И старательно забивала далеко-далеко в глубь подсознания тонкий вой небольшой разумной части мозга, все еще функционирующей в черепной коробке:
— Это плохая идея! Это очень плохая идея!
Нафиг!
Хватит!
Я и сама знала это.
Только знание вообще не тормозило.
21
Утром следующего дня, мучаясь от дичайшей головной боли и воспоминаний о своем сумасбродстве, я, не верующая, благодарила бога за то, что у меня была такая подруга.
Если бы не Вася, не ее самоотверженная отчаянная стойкость, фиг знает, осталась бы я жива прошлой ночью или нет.
Потому что идея погулять в расстроенных чувствах была плохая.
Еще хуже была идея выпить по пути напитка из жестяной банки.
Ну, а все, что последовало за этим — просто последствия этих двух ошибок.
Я, честно говоря, происходящее помнила смутно: мелькание огней, танцпол, где я танцевала, отчаянно глотая слезы боли, какой-то мужик, взрослый, с жесткими руками и неприятным запахом изо рта. Он наклонялся, что-то говорил мне, куда-то звал… И я шла. Дура идиотская. Потом полумрак отдельного кабинета. И взгляды сидящих в этом кабинете мужиков. Похотливо-оценивающие. Бр-р-р…
А потом все вообще смешалось.
Кажется, откуда-то там взялся Игнат Лисин, что-то говорил, смеялся, а после вывел меня из этого страшного места и сдал в руки перепуганной Ваське.
Дальше — провал.
И мучительное, болезненное утро…
Васька долго выговаривала мне, ругалась, а я только слушала, кивала, что-то бормотала, бесконечно извиняясь и испытывая дичайшее чувство стыда. И покрывалась холодным потом, только теперь до конца осознавая, как сильно могла влететь.
Если бы не она.