«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
Шрифт:
«Скици, — пишет П. Кудинов, — мне хотелось бы сделать художественно, чтобы карта была бы красива, чиста, отчетлива, приятна для читателей». Он предполагал, как только у него будут деньги, пригласить художника, чтобы с помощью красок и туши сделать цветные копии этих карт. Кроме того, Кудинов располагал, как он пишет, «объемистым материалом оперативной сводки, которая в “Тихом Доне” отсутствует».
Наконец, Павел Кудинов давал понять Набойщикову, что он хотел бы передать в СССР свой исторический очерк «Восстание верхнедонцов в 1919 году», но, понимая, что передача опубликованного в белогвардейском журнале очерка может быть признана противозаконной, он сообщает об этом своем желании зашифрованно. По поводу «пяти вопросов» о Верхнедонском восстании, которые
Кудинов послал Набойщикову свою фотографию и готов был, преодолев предубеждение в отношении журналистов и политические опасения («... все же Вы член партии, а доверять члену партии, да еще эмигранту — вопрос деликатный»), послать и другие материалы. Он надеялся, что (цитирую с сохранением стилистики и орфографии письма) «материалы, хранящиеся мною, найдут брешь правды, света, чтобы [исправить] вкравшиеся на страницы “Тихого Дона” нелепости и восстановить бессмертную истину перед мертвыми и живыми». «Я крайне желал бы, — пишет он в другом письме, — чтобы сохранившиеся материалы были бы преданы гласности через родную печать и в родной стране...».
В какой-то степени это пожелание Кудинова было осуществлено, когда в журнале «Отчизна» (1991. №№ 6, 7 и 8) усилиями шолоховеда В. В. Васильева был опубликован «исторический очерк» Павла Кудинова «Восстание верхнедонцов в 1919 году».
В 1967 году донской казак из станицы Вёшенской, командующий войсками повстанцев Павел Назарович Кудинов, тоскующий по родине, пребывающий в унизительной нищете и бедности, трагически погиб.
По воспоминаниям родственников, в последние годы жизни Кудинов часто ходил на железную дорогу и смотрел на уходящие в сторону России поезда. В 1967 году попал под поезд. Что это было: несчастный случай или самоубийство? Этого не знает никто.
Учитывая тяжелейшее душевное и материальное положение, в котором, судя по письмам Г. Ю. Набойщикову, проживал П. Н. Кудинов последние годы своей жизни, исключить версию о самоубийстве нельзя.
Судьба руководителя Вёшенского восстания, уникальные факты его биографии дают возможность взглянуть на проблему авторства «Тихого Дона» еще с одной стороны — со стороны того казачества, которое ушло в эмиграцию.
Взгляд оказавшегося в эмиграции казачества на «Тихий Дон» почему-то полностью игнорируется «антишолоховедением». А между тем отношение к роману самих казаков и в особенности участников, а тем более руководителей Вёшенского восстания, наконец — самого главного его руководителя Павла Кудинова — далеко не последний аргумент в споре.
Трудно найти для оценки «Тихого Дона» более высокие слова, чем те, которые им сказаны:
«Роман М. Шолохова “Тихий Дон” есть великое сотворение истинно русского духа и сердца. Впервые я пробовал читать его по-болгарски, но плохо понимал. Позже выписал себе из Белграда русское издание. Читал я “Тихий Дон” взахлеб, рыдал-горевал над ним и радовался — до чего же красиво и влюбленно все описано, и страдал-казнился — до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки — батраки-поденщики — собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались “Тихим Доном” до слез и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые и офицеры допытывались у меня: “Ну, до чего же все точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально все мыслию превзошел и изобразил”. И я, зная, что автор “Тихого Дона” в ту пору был еще отроком, отвечал полчанам: “То все, други мои, талант, такое ему от Бога дано видение
О том, насколько серьезное значение придавал Кудинов этой своей оценке «Тихого Дона», говорит то, что он повторил ее дважды: вначале — в письме Прийме (оно было опубликовано в журнале «Подъем» и в книге «С веком наравне» в 1981 году), и второй раз — в переписке с Набойщиковым, из чего следует, что бытовые обиды не изменили принципиального отношения Павла Кудинова к «Тихому Дону» и Шолохову как его автору.
Карта боев на Верхнем Дону в 1919 г., составленная командующим повстанческой армией П. Н. Кудиновым (журнал «Вольное казачество». Прага, 1931. № 82. С. 15)
При этом надо понимать, что то была не просто личная оценка «Тихого Дона» Кудиновым, — в ней аккумулировано отношение к великому роману тех донцов, которые чудом остались живы и, оказавшись в эмиграции, продолжали отстаивать традиции казачества в импровизированных «станицах» и «хуторах» на чужой земле, сосредотачиваясь вокруг Вольно-казачьего движения и «Союза казаков-националистов». Это — мнение многих рядовых и офицеров, в том числе и участников восстания, поражавшихся одному — «до чего же все точно Шолохов про восстание написал».
Казаки-эмигранты, прошедшие мясорубку Гражданской войны, в вопросе об авторстве романа исходили из простого здравого смысла. Они понимали, что такая книга не могла быть написана в ходе боев, когда повстанцы три месяца бились в кольце окружения, а потом еще полгода — в круговерти непрекращающихся боев, связанных сначала с наступлением, потом — с отступлением белой армии и ее исходом из Новороссийска. Такая книга могла быть создана только после поражения восстания и окончания Гражданской войны. И написать с таким знанием книгу о Вёшенском восстании мог или его участник — а состав участников восстания они знали, их знал, в первую очередь, Павел Кудинов — или тот человек, кто был свидетелем событий и имел возможность получить материал о нем из первых рук.
Таким человеком и являлся Михаил Шолохов, уроженец Вёшенской станицы, житель тех самых мест, где разворачивалось Вёшенское восстание, имевший возможность для разговоров и бесед с реальными участниками восстания.
Во всяком случае, Кудинову и другим было точно известно, что в их кругах, в окружении донцов, принимавших участие в Вёшенском восстании и Гражданской войне никто, ни один человек материалов о Вёшенском восстании не собирал, о Вёшенском восстании не расспрашивал, претензий на то, что имеет хоть какое-то отношение к «Тихому Дону», не высказывал.
А ведь Кудинов и его круг — это не локальная периферия, это — эпицентр казачьей эмиграции, со своими печатными органами. К их оценке «Тихого Дона» мы еще вернемся.
«Дело» Павла Кудинова свидетельствует: казачья эмиграция 20—30-х годов в основной своей массе никогда не подвергала сомнению тот факт, что «Тихий Дон», в центре которого — события Вёшенского восстания, написан Шолоховым. Авторство Шолохова подтвердил один из главных его героев, и он же — признанный военный руководитель Вёшенского восстания.