Тихий гром. Книга четвертая
Шрифт:
Прогулялся Яшка в ту и другую сторону, позаглядывал в окна и еще тоскливее стало ему: кругом чехи. Пушки, повозки ползли по привокзальной площади. Вернулся к другу, раскатал свою шинель и постелил ее возле стенки.
— Вот тебе постель, Рома, а скатку свою под голову положь. И отдыхай. Силенки-то поберечь не мешает. Видать, добра нам тут не дождаться.
Пока устраивался Ромка, с ближней скамьи подал голос немолодой мужик:
— Слышь, браток, я вижу, ты на ногах, — обратился он к Яшке. — Не добудешь ли где-нибудь водицы… В роту пересохло и внутрях все скипелось.
Мужик был в зеленой,
— Откудова ты? — спросил Яшка, вглядываясь в его впалые щеки, покрытые серебристой щетиной.
— Николаевский… Много тут наших-то было, да никого поблизости не видать.
— Щас пошарю, — посулил Яшка. — Вода-то, я думаю, найдется, а вот в чем ее принести?
— И мне бы… холодненькой, — подал голос Ромка.
— Да тут, почитай, у каждого — эта забота, — сказал мужик, едва шевеля сухими, потрескавшимися губами и моля взглядом о помощи.
В вокзале было жарко и душно. Кровь, разлитая всюду и размазанная на полу, начала разлагаться. Яшка намерился сперва растворить двери настежь, сунулся в одну сторону — заперто, побежал в другую — тоже. Стало, быть, предусмотрительными оказались чехи.
— Эт что ж, мужики, — возмутился Яшка, — выходит, что мы сами в каталажку залезли… Ладно еще, хоть окна побили, не то от этого духу передохли бы.
— А нам вот с им, — показал мужик на Ромку, — хошь запирай, хошь не запирай — все одно не убежать. Да и большинство тут эдаких.
Пошел Яшка обследовать вокзал. Служащие все разбежались, конечно. Двери большинства служебных комнат заперты, но не все. Нашел и ведро, и воду, и стакан. А главное, обнаружил небольшую дверь на улицу — служебный вход. Дверь оказалась незапертой, а в замочной скважине — ключ. Замкнул он ее, а ключик в карман сунул, обеспечив себе персональный выход.
— Ну, а поколь санитаром побуду, — приободрился Яшка, глядя на снующих вокруг чехов.
Конный полк был поднят сразу, как только чехи обнаружили себя шумом. Командир, насколько удалось ему сориентироваться в обстановке, начал действовать на свой страх и риск. Выведя кавалеристов за женский монастырь, он приказал первому и второму эскадронам во главе с Томиным обойти правый фланг противника западнее Солодянки. Им придавалось трехдюймовое орудие.
Третьему и четвертому эскадронам приказано было перейти через речку в направлении кирпичных сараев и наступать на Солодянку. Сюда же, на высоту за монастырь, с которой видно расположение красноармейцев 17-го Уральского полка и весь склон Солодянской горы, прибыло два броневика. Но один из них вышел из строя еще до начала боя — застрял в песке, сломалась какая-то шестерня. Зато второй оказался потом очень кстати.
Обхода у Томина не получилось, поскольку встретил он вдвое превосходящий казачий отряд, и пришлось отходить в сложнейших условиях. Успела немного пушка расстроить казачьи ряды, а потом броневик помог дальним огнем прикрыть отход. Почти то же случилось и со второй частью полка, только еще хуже. Едва не отсекли
Стрелковый полк не мог помочь им с фланга, потому как его уже теснила чехословацкая пехота, поддерживаемая артиллерией. У казаков, как выяснилось позже, отлично была налажена взаимосвязь с чехами. В тылу у казачьих отрядов и в этом районе двигались иностранцы. С такими пособниками прибыло у казаков храбрости, а наглости было у них и до того хоть отбавляй.
Высыпались они из Солодянки двумя группами. Одна ринулась в лоб наступающим, другая стала заходить с правого фланга. Красные эскадроны успели перестроиться на ходу, чтобы обезопасить фланг, но были они явно в меньшинстве. И закипела жестокая, неравная сеча. Василий с Григорием и Лаврухой держались вместе. Данин Иван тоже неотступно был при них.
С четверть часа выстояли они удачно, никого не тронула казачья шашка. Но все гуще кружились возле них казаки, все плотнее наседали на эту кучку, отжимая ее и всех красных кавалеристов к речке, к сараям кирпичным. Уже не успевали красные воины достойно отвечать на сыпавшиеся удары. Серебристый ковыль все обильнее красился людской кровью.
Лавруха рубился с огромным седобородым казаком и дважды уже ранил его, но тот еще держался в седле из последних сил.
— Вот она, красная сволочь! Изменник! — послышался справа знакомый визгливый голос Нестера Козюрина.
Оглянулся Лавруха, успел увидеть побелевшие от злости глаза, оскаленную пасть рыжего кобеля, но отмахнуться достойно не смог и, мертвый, повалился с седла. Недолгий миг продержалась и рыжая голова на плечах озверевшего казака — ссадил ее Василий. И, едва успев оглянуться, заметил, что Григория далеко оттеснили к речке, а Ивана совсем не видать.
Ивана углядел он в противоположной стороне, где носились обезумевшие кони без всадников. Да и сам обнаружил, что выбился из кромешной бучи и оказался в тылу у казаков. Красные кавалеристы уходили за речку. А Иван — пеший — бежал навстречу свободному коню, пытаясь поймать его. Видимо, Воронка под ним убили. Пропадет парень, если не взять его на коня!
— Ва-аня!! — закричал Василий и пустился к нему на выручку. Ах, лучше бы ему не кричать. Да хоть бы назад оглянуться! Нет, не оглянулся. А сзади настигал его Родион Совков, возможно, привлеченный этим криком. Погоню Василий услышал, когда Родион уже настиг его, но повернуться к преследователю так и не успел… Свистнула шашка над левым ухом — и померкло все в черной бездонной пропасти.
Василий не почувствовал, как очутился на ковыльной земле. Но сознание еще мигнуло, как слабый огонек свечи в потемках, и он стал уходить, как навсегда уходят из родного дома — без суеты и без слов. Из-за Золотой сопки выплыло яркое солнышко, наступил новый день. Для Василия Рослова и для многих других стал он последним во веки веков.
А Родион, услышав тот крик, многое понял. Не столь узнал он своего шурина, сколь догадался, что это именно он. И бросился-то прежде всего за ним, а не за Василием. Подскакав к безлошадному Ивану, Родион замахнулся на него шашкой. Иван прикрылся, но слаб оказался он перед матерым рубакой, да еще без коня: выбил у него Родион шашку и, ощерив желтые зубы, спросил с издевкой: