Тобой расцвеченная жизнь
Шрифт:
— Как? — улыбаюсь я. Мне вдруг делается так легко на душе: Патрик наконец-то все знает, и мне больше не придется ничего от него скрывать. Гора с плеч... И я, действительно, улыбаюсь! Очень влюбленными глазами. — Так как мне не следует смотреть на тебя?
— Так влюбленно, — улыбается мне Патрик в ответ. — Ты меня смущаешь...
— Но я, действительно, люблю тебя, — пожимаю плечами, так как никакой тайны тут нет. — Мне кажется, я уже говорила тебе об этом...
При этих моих словах лицо Патрика делается чрезмерно
— Ева...
— Да?
— Я тут хотел тебе сказать...
— Да? — Я вдруг ощущаю щекотку страха глубоко в душе...
— Черт, почему это так сложно сделать? — взрывается вдруг Патрик, сжимая мою ладонь. — Никогда не думал, что это так трудно... В общем, Ева, я хотел сказать... что... я... короче говоря, наверное, я тоже тебя люблю...
— Только «наверное»? — выдыхаю я с облегчением, которое едва ли могу выразить словами.
— Да нет, — треплет он себя за волосы, — я вообще-то уверен в этом, просто...
— Просто Патрик Штайн не верит в любовь, я помню! Я помню об этом.
И тогда он, наконец, пристально смотрит мне в глаза:
— Да, не верил... но, наверное, она все-таки существует, — отчеканивает он практически по слогам. — А если быть точным, то это ты заставила меня поверить в нее... — И добавляет: — Не хочешь узнать, ответ на какой вопрос у меня для тебя есть?
— Так какой же ответ у тебя для меня есть? — послушно интересуюсь я.
Он снова запускает пятерню в волосы: весь его вид наглядно демонстрирует внутреннюю борьбу с собственной закоснелой натурой циника... Мне даже его чуточку жаль, но, как известно, то, что нас не убивает — делает нас сильнее.
— Ты спрашивала мать о том, зачем она родила тебя... Я слышал, извини. — Едва заметно киваю. — Так вот, я думаю, что она родила тебя для меня...
Тут уж я улыбаюсь широко... и почти сквозь слезы.
— Спасибо, Патрик, — с чувством говорю я ему. — Такое признание дорогого стоит, правда.
— Ты не думай, я не шучу, — вскидывается он так, словно я усомнилась в его словах, — я на самом деле так думаю. Ева, с твоим появлением все стало другим... жизнь стала другой... Я и не знал, что она может быть такой... такой яркой, что ли... такой...
— Сногсшибательной? — подсказываю я, тонко намекая на его драку с Килианом да и с Маттиасом Фишером тоже. Какое счастье, что тот замолчал этот случай...
— Прости, — пожимает он плечами с самым виноватым видом. — Видно, любовь, действительно, сводит с ума... — Потом отводит прядь моих волос от лица и очень нежно целует в самые губы. — Я только одного боюсь, — шепчет он еле слышно.
— Чего же ты боишься? — я тоже перехожу на шепот.
— Боюсь, что однажды ты проснешься и поймешь, что не любишь меня больше...
Я широко улыбаюсь, потираясь кончиком носа о его нос.
— У меня было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, — продолжаю шептать я. —
— А про секунды ты забыла, — насмешничает Патрик.
— Секунды роли не играют. Просто я хочу, чтобы ты понял, насколько сильно я уверена в своих чувствах... — Касаюсь его щеки, глаз, морщинки на лбу... — Только из-за тебя я и вернулась в Виндсбах.
И тогда он говорит:
— Прости, что бросил тебя... Что не писал, как обещал... Что... — Он машет головой в немом раскаянии: — Я такая сволочь, Ева. На самом деле мне нет прощения, я знаю. Прости меня, пожалуйста...
Приникаю к нему и впитываю частый перестук полного раскаяния сердца, с которым едва ли сравнится даже самая лучшая музыка на свете.
— А давай забудем все, что было до этого, — предлагаю я ему. — Давай представим нашу жизнь чистым холстом, который мы можем разрисовать по-новому: возьмем только самые яркие краски, самые светлые эмоции и самые приятные воспоминания... Я не хочу жить прошлым. А ты?
— А я хочу жить тобой, — отвечает мне Патрик, снова целуя в самые губы.
15 глава
Глава 15
Мы выходим из автомобиля, и Патрик стискивает мою руку.
— Сделаем это вместе, — говорит он. — Не бойся!
Я и не боюсь... почти. Подумаешь, всего-то нужно признаться двум одиноким старикам, что я их неожиданно объявившаяся правнучка... Просто мексиканские страсти какие-то!
— Ева... Патрик, — встречает нас фрау Коль, впуская в дом. — Все в порядке? — и глядит на наши сцепленные руки. Улыбается...
— Все хорошо, — отвечает Патрик.
— Где Линус? — спрашиваю я.
— Он спит, милая, вымотался совсем.
Я понимающе мотаю головой.
— Так даже лучше, — тяну я задумчиво и тут же интересуюсь: — А где дедушка? Нельзя ли позвать и его?
Старушку если и удивляет мое странное обращение к ее мужу в частности, да и сама просьба в целом, вида она не подает, только всплескивает руками:
— Так в мастерской он, как обычно.
— Я позову его, — и Патрик выходит за дверь. Мы остаемся с фрау Коль наедине...
— Все в порядке, милая? — повторяет она свой прежний вопрос. — Ты как будто чем-то расстроена... Это из-за Патрика?
— Нет, фрау Коль, с Патриком у нас все хорошо...
Я стараюсь не поддаться эмоциям раньше времени и не начать рыдать в три ручья — нынче я чемпион мира по проливанию бесконечного количества слез.
— Я искренне рада за вас обоих, — пожимает она мою похолодевшую от волнения руку, а потом добавляет, должно быть, чтобы развеять мое унылое, как ей кажется, настроение: — Ингольф решил дать Патрику второй шанс и потому позвал его к себе на собеседование, они встречались сегодня утром...