Тобой расцвеченная жизнь
Шрифт:
— … и чуточку волновались, — добавляет Каролина заговорщическим голосом.
Я моментально вспыхиваю, понимая, о чем сейчас пойдет речь, и как бы недоуменно произношу:
— Волновались? Вот уж не стоило, у меня все просто прекрасно.
— В самом деле? — вскидывает бровки моя неугомонная сестрица. — Что-то ты не выглядишь особо счастливой.
— Ерунда, — фыркаю с наигранной улыбкой. — Всего лишь устала. Сама знаешь: я теперь работаю в местном ателье, и работы там просто невпроворот. Обшиваем подружек невесты... —
Каролина кидается к своему рюкзачку и возвращается с белым конвертом, украшенным двумя голубками.
— Ты не поверишь, — корчит она забавную рожицу, — но это будет рождественская свадьба. Миа, как всегда, в своем репертуаре: хочет быть оригинальной во всем. — И машет конвертом перед моим носом: — Вы с Патриком в числе самых важных гостей. — У вас ведь с ним все хорошо? — осведомляется она трагическим полушепотом.
— Каролина, — зов матери вовремя отвлекает девушки от моей персоны. — Помоги с салатом, будь добра.
Я выдыхаю, стараясь взять себя в руки, и вхожу на кухню следом за убежавшей туда Каролиной.
— Патрик с Леоном поехали купить мороженого, — информирует меня Луиза, не отвлекаясь от приготовления салата, — вернутся с минуты на минуту.
— Так Леон тоже здесь? — снова удивляюсь я. — Он, должно быть, стал совсем большим.
— Выше меня ростом, — подтверждает Каролина, — однако умом не блещет, как прежде. Глупый мальчишка!
Леон — еще один приемный ребенок в семье Гартенроут, он на год младше Каролины, и сколько я себя помню, они постоянно друг друга донимают. Это беззлобные выпады, свойственные родным людям, и ребята изрядно в этом поднаторели.
— А Мия, как ее приготовления к свадьбе? — решаюсь поинтересоваться я. — Она, должно быть, все уши вам прожужжала. Помнится, она всегда мечтала о сказочном торжестве?
Свадебные разговоры, пусть даже касающиеся кого-то другого, как я вдруг понимаю, не вызывают у меня энтузиазма... Невольно вспоминается Беттина и слова самого Патрика: «Поговорим об этом позже, хорошо? Я не хочу потом всю жизнь винить себя в маминой смерти». И Каролина, как будто прочитав мои мысли, говорит:
— Ты права, Мия — это такая Мия, думаешь, почему мы с мамой сбежали из Штутгарда? Да просто потому, что выбирать цвет салфеток под цвет скатертей стало уж совсем невыносимо. — И осведомляется: — А когда вы с Патриком собираетесь пожениться?
Я ловлю на себе внимательный взгляд Луизы и с запинкой, как будто бы оправдываясь, отвечаю:
— Это сложный вопрос, Каролина... Все зависит не только от нас.
— Знаю-знаю, — упирают руки в бока девушка. — Все дело в этой старой вешалке фрау Штайн. Мама говорит, что материнский эгоцентризм страшнее ядерной бомбы...
— Каролина, — с укором произносит фрау Гартенроут, и девушка вскидывается:
— Но ты сама это говорила. Мол, пока жива эта женщина
Наверное, так и есть, и я знаю об этом лучше любого другого в этой комнате, однако от мысли, что родители переживают за меня, на сердце делается совсем уж муторно и неприятно.
У них строгие представления: любишь — женись. Умей взять на себя ответственность за любимую женщину... Не хочу, чтобы они думали плохо о Патрике — он не виноват, что его мать деспотичная тиранка, заботящаяся только о собственном благе.
— У нас все хорошо, — пытаюсь уверить то ли свою приемную мать, то ли уж себя самое. Как знать. — Просто дайте нам немного времени, и я уверена, все разрешится наилучшим образом.
— Ага, разрешится, — бубнит Каролина себе под нос, размешивая листья салата. — Когда эта старая карга умрет...
Луиза щиплет дочь за ухо, пытаясь унять ее желчные комментарии, и та обиженно выпячивает пухлые губки. Как же мне всего этого не хватало — я невольно улыбаюсь, пусть даже камень на сердце не дает вздохнуть полной грудью.
— Простите, я собираюсь уходить, — на пороге кухни появляется наша новая сиделка, совсем молоденькая девушка-румынка. Она говорит с забавным акцентом и полыхает от смущения... — Я покормила фрау Штайн ужином.
— Спасибо, Йоханна, — отзываюсь на ее слова. — Надеюсь, ваша новая подопечная не доставляет вам излишних проблем?
— О нет, все хорошо, — и по тому, как она это произносит, я понимаю: все плохо. Фрау Штайн снова принялась за свое...
Пытаюсь сдержать страдальческий стон и машу головой:
— Спасибо, Йоханна. Увидимся завтра!
Девушка поспешно скрывается за дверью нашего дома, и я позволяю себе несколько секунд одиночества, прежде чем снова вхожу на кухню и встречаюсь взглядом с двумя жалостливыми парами глаз.
— Полагаю, они поладили, — лгу я каждой из нас, страшась продолжения прежнего разговора. — Когда же уже вернутся мужчины? — и выглядываю в окно.
Тех все еще нет.
— Я хочу познакомиться с Линусом, — говорит Каролина, замирая подле меня. Ее рука обвивает меня за талию, и я чувствую безмолвную поддержку, от которой едва ли не слезы на глазах наворачиваются... Что это со мной, право слово?! — Теперь у меня стало еще на одного брата больше. И я рада, что он не великовозрастный болван с прыщами на носу...
Я улыбаюсь, укладывая голову на изгиб ее плечо, и отвечаю:
— Днем он обычно находится у бабушки — Патрик приводит его с собой, возвращаясь из мастерской. Я позвоню и узнаю, почему его нет дома...
— Если будешь звонить, — предупреждает меня Луиза, — тогда пригласи Колей к нам на ужин. Это будет чудесная возможность познакомиться со всеми разом! Моей курицы хватит на всех. Я выбрала тушку поупитанней...
Я обещаю именно так и сделать, и иду к телефону в несколько лучшем настроении, чем было минутой назад...