Точка опоры
Шрифт:
– Было бы больше делегатов-рабочих, - продолжал Владимир Ильич, если бы не провалы.
– При этом он вспомнил Ивана Бабушкина и Петра Заломова.
– Весьма огорчительно, что вторым делегатом из Питера явится... знаете кто? Заядлый "экономист"! Лидия Махновец, бойкая сестрица небезызвестного Махновца-Акимова. Вот с кем предстоит война! Едва ли не столь же острая, чем с пресловутым Бундом.
– А их зачем пригласили?
– спросил Шотман.
– Их, к сожалению, там, в России, избрали. Думаете, лучше без них? Спокойнее?.. А по-моему, лучше идейного противника разгромить в открытой схватке на поле боя,
– Да... Принципиально говоря...
– Мартов для чего-то снял пенсне и тотчас же снова нацепил на нос.
– Но послушаем на съезде бундовцев...
– Конечно, выслушаем. Пусть выговорятся до конца. Хотя мы-то с тобой знаем их песни. Да и Александр Васильевич, мне кажется, имеет о них представление.
– Наслышан достаточно.
– Тем лучше для съезда.
Мартов подошел к Елизавете Васильевне, поджидавшей, когда закипит чайник, и попросил папироску ее набивки:
– Табачок у вас всегда отменно ароматный.
– Уже все. Гильзы кончились, - развела руками Крупская.
– Сама, батюшка, перешла на здешние сигаретки.
– Жаль...
– Мартов зашебуршил коробкой.
– Этими не могу накуриться.
Отходя с тоненькой сигаретой снова к окну, сказал себе: "Надо вот и мне поговорить с каждым делегатом, чтобы на съезде не только Ленину, а самому быть готовым ко всему".
Много раз они спорили по поводу статей и заметок для "Искры". И последнее слово, к сожалению, чаще всего оставалось за Лениным. А на съезде что-нибудь да обернется по-иному... Он, Мартов, уже не мальчик в коротких штанишках. И ему пора отстаивать свое слово...
А Владимир Ильич продолжал расспрашивать Шотмана о Питере.
3
Поодиночке и по два-три человека съезжались в Брюссель, и никто не замечал за собой слежки.
Комнаты для делегатов предоставили социал-демократы, владевшие мелкими гостиницами. Конечно, без прописки в полиции. О питании представитель Организационного комитета заранее договорился с хозяевами маленьких кафе, которые тоже называли себя социал-демократами. А вожди бельгийской социал-демократии обнадежили, что полиция никого не тронет. За безопасность делегатов и за успех съезда, казалось, можно не волноваться. Но шпики, которыми кишела Женева, проследили, что искровцы съезжаются в Брюссель, и резидент департамента полиции успел сообщить об этом в Петербург. Он не сомневался, что через несколько дней бельгийское правительство получит соответствующий демарш, заканчивающийся настойчивой просьбой воспрепятствовать сборищу и выдать его главных участников.
К семнадцатому июля собрались почти все. Задерживались где-то в пути только два делегата.
Ульяновы приехали несколько раньше, и Владимир Ильич счел своим долгом прежде всего навестить Плеханова. Здоров ли он? Все ли готово у него к открытию съезда?
– Напрасно тревожитесь, - сказал Георгий Валентинович, поглаживая бороду, - за мной задержки не будет.
– А ваша речь?
– Она уже в основном сложилась в моей голове и не будет многословной. Мы ведь с вами условились беречь время.
– Да. Мы ограничены в деньгах.
– Ничего не изменилось? Начинаем в два тридцать? Для меня это важно знать - утренние часы я собираюсь
В тот день Владимир Ильич обошел всех делегатов, спрашивал: хорошо ли они устроены? не нуждаются ли в чем-нибудь? Тем, кто не знал французского языка, начертил карту, чтобы им легче было отыскать помещение, в котором откроется съезд.
Идя по коридору маленького отеля, Владимир Ильич услышал из-за двери комнаты, где остановился Красиков, звуки скрипки и, вспомнив одну из его кличек, улыбнулся: "Музыкант верен себе - нигде не расстается с инструментом!" Дождавшись паузы, осторожно постучал.
– Войдите, - отозвался по-французски Петр Ананьевич и встретил гостя со скрипкой и смычком в левой руке.
– Я решил немного отвлечься...
– Простите, я помешал вам. В другое время с удовольствием бы послушал, а теперь голова занята иным. Съезд обещает быть сложным, и нам есть о чем поговорить как единомышленникам еще со времен Сибири.
– Значит, не забыли наш Красноярск? Приятно слышать. Мне тоже часто вспоминаются те наши встречи.
Красиков предложил гостю стул и, уложив скрипку в футляр, сел сам, готовый выслушать то важное, ради чего пришел Ленин накануне съезда.
– Первым делом, - начал Владимир Ильич, - я должен сообщить вам об одной искровской новости. Как вы знаете, у нас шесть соредакторов. Это создавало большое неудобство: при решении сложных вопросов голоса часто разделялись поровну. Тройка на тройку. Чтобы избежать этого, мы решили кооптировать вас в качестве седьмого соредактора. Жаль, что вы не могли приехать раньше и поработать в редакции до съезда. Но ничего. Поговорим о будущем. Если во время съезда придется устроить совещание редакции, мы пригласим вас и, надеюсь, избежим мучительного разделения голосов.
– Сочту за честь.
– Красиков прижал руку к груди.
– Ну, а как же дальше с голосами в редакции?
– Как члену Организационного комитета, вам дадут на заключение порядок дня съезда, набросанный мною. Вы увидите, что мы предлагаем выбрать две тройки. Одна - в редакцию, другая - в Цека. Как по-вашему?
– Разумно. Буду вотировать.
– Вот и хорошо!
Владимир Ильич стал расспрашивать о Киеве, где Красиков получил мандат на съезд, и о большом куше денег, которые ему удалось раздобыть. Где же это посчастливилось? Петр Ананьевич сказал, что за это надо благодарить Горького.
– Вы были у Горького?!
– переспросил Ленин, и в его глазах заиграли нетерпеливые огоньки.
– Так что же вы, батенька, до сих пор молчали? А нуте-ка, рассказывайте.
– Дотронулся до кисти руки собеседника.
– Все-все. Мы о Горьком должны знать елико возможно больше. О съезде вы ему сказали?
– Не утерпел. Доверился.
– Правильно сделали. И что же он?
– "Хо-ро-шее, говорит, дело!" А сам усы поглаживает. "Хо-ро-шее". Одним словом, принял как свой своего. Просил кланяться, в особенности волжанам. Так и подчеркнул - волжанам. Дал мне пароль в Москву, к актрисе Художественного...