Точно как на небесах
Шрифт:
– Это не важно, – ответил Маркус. Это действительно не важно. Он так был рад наконец-то чувствовать вкус настоящей еды с настоящим запахом. Он даже мог жевать. Почему многие считали, что невкусные жидкости – верный путь к выздоровлению, было для него загадкой.
Маркус начал мечтать о запеканке. Десерт оказался прекрасен, но ему нужно чем-то восстанавливать силы. Говяжий фарш. Нарезанная картошка, немного прожаренная в печи. Он почти чувствовал их вкус.
Маркус поднял взгляд на Гонорию. Почему-то он сомневался, что она сможет вынести
Гонория взяла еще кусочек пирога.
– Что ты читаешь? – спросила она.
– «Мисс Баттеруорт и… э… – он взглянул на книгу, лежавшую на кровати обложкой вверх, – Безумный Барон».
– Правда? – Гонория казалась ошеломленной.
– Я не смог заставить себя открыть «Прелесть маленькой ненаселенной области Шотландии».
– Что?
– Вот эту. – Маркус передал ей книгу.
Гонория опустила взгляд, и Маркус заметил – ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем он говорит.
– Она казалась весьма занимательной, – сказала она, пожав плечами. – Я думала, тебе она понравится.
– Только если бы меня огорчало, что болезнь не добила меня, – фыркнув, произнес он.
– А по-моему, название звучит интересно.
– В таком случае тебе стоит самой прочитать эту книгу. – Маркус сделал щедрый жест рукой. – Я готов ею пожертвовать.
Гонория упрямо сжала губы.
– Ты посмотрел на другие книги, которые я тебе принесла?
– Честно говоря, нет. – Он поднял «Мисс Баттеруорт». – Эта показалась весьма интригующей.
– Не могу поверить, что ты получаешь от нее удовольствие.
– Значит, ты ее читала?
– Да, но…
– Закончила?
– Да, но…
– Ты получила от нее удовольствие?
У Гонории, кажется, не был заранее приготовлен ответ, и Маркус, воспользовавшись ее замешательством, пододвинул чайное полотенце поближе. Еще несколько дюймов, и пирог окажется вне досягаемости для Гонории.
– Получила, – наконец признала она, – хотя не которые эпизоды показались мне нереалистичными.
Он перевернул книгу и посмотрел на нее:
– Правда?
– Ты не очень много прочитал, – сказала Гонория, подтягивая чайное полотенце обратно к себе. – Ее мать насмерть заклевали голуби.
Маркус с уважением посмотрел на книгу:
– Правда?
– Весьма жуткая сцена.
– Умираю от нетерпения.
– О, пожалуйста, – произнесла Гонория. – Ты не можешь читать такое.
– Почему?
– Эта книга слишком… – она помахала рукой в воздухе, как будто подыскивая нужное слово, – несерьезная.
– Я не могу читать несерьезную книгу?
– Ну конечно, можешь. Просто я не могу представить себе, чтобы ты читал ее по собственному желанию.
– Почему же?
Гонория подняла брови:
– Ты говоришь так, как будто оправдываешься.
– Мне любопытно. Почему я не могу по собственной воле читать что-то несерьезное?
– Не знаю. Это же ты.
– Почему это звучит как оскорбление? – с любопытством спросил он.
– Нет. –
Движение заняло меньше секунды, но Маркуса охватило волнение, и он вдруг осознал – это желание. Горячее, всепожирающее желание.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
Нет.
– А что?
– Мне показалось, я задела твои чувства, – призналась она. – Если так, прими мои извинения. Я не хотела тебя обидеть. Ты хорош и такой, какой ты есть.
– Хорош? – Какое вежливое слово.
– Это лучше, чем нехорош.
Любой другой мужчина в этот момент схватил бы ее и продемонстрировал, насколько «нехорошим» он был, и Маркус был достаточно «нехорошим», чтобы подробно вообразить эту сцену. Но он все еще не оправился от почти смертельной болезни, не говоря уже об открытой двери и матери Гонории, находившейся скорее всего рядом. Поэтому вместо этого он только спросил:
– Что еще ты принесла мне почитать?
Это направление беседы гораздо безопаснее, особенно после того, как он провел большую часть дня, убеждая себя, что поцелуй не имел никакого отношения к желанию. Всего лишь случайность, временное помешательство, вызванное сильными эмоциями.
К несчастью, только что этот аргумент отправился к чертям. Гонория села поудобнее, а это значило – ее спина оказалась ближе к… его спине, или, если быть точным, к его бедру. Между ними были еще одеяло и покрывало, не говоря уже о его ночной рубахе и ее платье, и одним небесам известно, что еще там на ней надето, но, Боже, он никогда еще так остро не осознавал, как близко к нему находится другое человеческое существо.
И он все еще не мог понять, как такое случилось.
– «Айвенго», – произнесла она.
О чем она?
– Маркус? Ты слышишь меня? Я принесла тебе «Айвенго». Сэр Вальтер Скотт. Посмотри-ка, разве это не интересно?
Он моргнул, уверенный, что что-то пропустил. Гонория открыла книгу и пролистала страницы к началу.
– На книге нет имени автора. Нигде не могу найти. Здесь написано только «от автора „Уэверли, или Шестьдесят лет назад“». Посмотри, даже на корешке.
Он кивнул, ведь именно это от него, кажется, и ожидалось. Но в то же время он не мог оторвать глаз от ее губ, сжатых в виде розового бутона, как обычно, когда она думала.
– Я не читала «Уэверли», а ты? – Она подняла сияющие глаза.
– Нет, – ответил он.
– Возможно, стоит прочитать, – пробормотала она. – Моей сестре понравилось. Но в любом случае я не принесла тебе «Уэверли», я принесла тебе «Айвенго». Или, точнее, первый том. Я не видела смысла приносить все три.
– Я читал «Айвенго», – сказал Маркус.
– О. Ну ладно, значит, придется его отложить. – Она взглянула на следующую книгу.
А он смотрел на Гонорию.
Ее ресницы. Почему он раньше не замечал, какие они длинные?