Том 1. Стихотворения

Гумилев Николай Степанович

1911

Открытье летнего сезона

Зимнее стало как сон, Вот отступает все дале. Летний же начат сезон Олиным salto-mortale. Время и гроз и дождей, Только мы назло погоде Все не бросаем вожжей, Не выпускаем поводий. Мчится степенный Силач Рядом с Колиброю рьяной, Да и Красавчик, хоть вскачь, Всюду поспеет за Дианой. Знают они — говорить Много их всадникам надо, Надо и молча ловить Беглые молнии взгляда. Только…

разлилась река, Брод — словно омут содомский. Тщетно терзает бока, Шпорит коня Неведомский. «Нет!.. Ни за что!.. не хочу!..» — Думает Диана и бьется. Значит, идти Силачу — Он как-нибудь обернется. Точно! Он вышел и ждет В невозмутимом покое. Следом другие, и вот Реку проехали трое. Только Красавчик на куст Прыгнул с трепещущей Олей. Топот, паденье и хруст Гулко разносятся в поле. Дивные очи смежив, Словно у тети Алины, Оля летит… а обрыв — Сажени две с половиной. Вот уж она и на дне, Тушей придавлена конской, Но оказался вполне На высоте Неведомский. Прыгнул, коня удержал, Речка кипела, как Терек, И — тут и я подбежал Олю выводят на берег. Оля смертельно бледна, Словно из сказки царевна, И, улыбаясь, одна Вера нас ждет Алексеевна. Так бесконечно мила, Будто к больному ребенку, Все предлагала с седла Переодеть амазонку. Как нас встречали потом Дома, какими словами, Грустно писать — да о том Все догадаются сами. Утром же ясен и чист Был горизонт; все остыли; Даже потерянный хлыст В речке мальчишки отрыли. День был семье посвящен, Шуткам и чаю с вареньем… — Так открывался сезон Первым веселым паденьем.

1912

Обед в Бежецке

Д.В.К.К.

Милостивые Государыни и Милостивые Государи! Я объявляю первый тост За представительницу дам! На отсеченье руку дам, Что выбор прост. То…

ХНАТЦ.

Хорошо он говорит!

СОСЕД (Соседке).

Позвольте положить?

СОСЕДКА.

Спасибо.

Д.В.К.К.

То… только голос мой дрожит…

КТО-ТО ПРОЖОРЛИВЫЙ —

А говорили, будет рыба.

Д.В.К.К.

Она пленительнее всех, Так важен взгляд, так звонок смех…

ОДНА ИЗ ДАМ (прихорашиваясь).

 Не я ли?

ДРУГАЯ ДАМА (мило первой).

Едва ли.

Д.В.К.К.

Она прекрасна! Перед ней И роза кажется проста, Она поет, как соловей В тени лаврового куста. Она глядит, и суждено Сердцам дрожать, дрожать и ждать, Она, как сладкое вино, Дарует людям благодать.

ОДНА ИЗ ДАМ.

Да кто ж она? Не мучьте доле!

Д.В.К.К.

Мой первый тост: здоровье Оли! Ура!

ВСЕ.

Ура!

Ура! Ура!

ОДНА ИЗ ДАМ (с досадой).

Однако, к ней судьба добра.

СОСЕД (наклоняясь к ней).

А вы другого ждали?

ДАМА (холодно).

Как вы сказали?

ХНАТЦ (в необузданном восторге).

Гип-гип ура! Почтить красу Я пьяных вишен привезу, Над роком одержав победу, В Слепнево сам приеду.

Д.В.К.К.

Милостивые Государыни и Милостивые Государи! Почтив как должно дам прекрасных, Я предлагаю тост за гласных, Чтоб от Слепнева до Дубровки И из Борискова в Слепнево Дороги всюду были ловки, Как мною сказанное слово. Чтоб было хорошо на свете И пешему, и верховому, И всем сидящим в трундулете! Ей, Карл, вина!

(Карл наполняет бокалы. Все пьют.)

1912

Надпись на книге

Георгию Иванову

Милый мальчик, томный, томный, Помни — Хлои больше нет. Хлоя сделалась нескромной, Ею славится балет. Пляшет нимфой, пляшет Айшей И грассирует «За y est». Будь смелей и подражай же Кавалеру де Грие. Пей вино, простись с тоскою, И заманчиво-легко Ты добудешь — прежде Хлою, А теперь Манон Леско.

<1912>

«Фидлер, мой первый учитель…»

Фидлер, мой первый учитель Угроза моих юных дней, Дивно мне! Вы ли хотите Лестных от жертвы речей? Если теперь я поэт, что мне в том, Разве он мне не знаком, Ужас пред вашим судом?!.

1912

«На Дуксе ли, на Бенце ль я…»

На Дуксе ли, на Бенце ль я, — Верхом на какаду, На вечер в доме Вен<т>целя Всегда я попаду.

1912

«Мы с тобой повсюду рыскали…»

О.А. Кузьминой-Караваевой

Мы с тобой повсюду рыскали, Скукой медленной озлоблены То проворны, то неловки, Мы бывали и в Б<о>рискове, Мы бывали и в Подобине, Мы бывали и в Дубровке. Вот как мы сдержали слово Ехать на лето в Слепнево.

<1912>

Крест («Корней Иванович Чуковский, вот…»)

Корней Иванович Чуковский, вот, Попал я к босоногим дикарям, Кормлю собой их я и повар сам — Увы, наверно выйдет стих урод. Корней, меня срамите Вы. Иона Верней нашел приют, средь рыбья лона! А я, увы, к Чуковскому попав, Добыча я Чуковского забав. Ведь кит, усложнивши пищеваренье, Желудок к твоему не приравнял, И, верно, им совсем не управлял, Но ты велик: какое несваренье Тебя сомнет?! Иона будет труп, Но, кажется, попал тебе, Чуковский, На зуб, на твой огромный, страшный зуб, Я — не Иона — я же не таковский.