Том 2. Лорд Тилбури и другие
Шрифт:
— Пр-а-шу пра-ащэнья?
— Мой брат гостит в Уолсингфорд Холле?
— Мда-ум. Будьте любезны, положите записочку, чтобы мистер Пик увидел. Бла-а-дарю. До свида-анья.
Она удалилась. Джо остался стоять столбом, очумело глядя ей вслед. Но столб он поизображал не больше минуты. Моментально опомнившись, он стрелой рванулся к «Гусаку и Гусыне». У Дж. Б. Аттуотера был телефон, и он стремился к нему как можно скорее. Открытие потрясло его. Табби гостит в Холле! Это в корне меняло положение. Теперь он уже не изгой, у него нашелся друг при
Голос этот был печален — призыв дворецкого извлек Теодора Ванрингэма с самого дна мрачных размышлений о предательстве женщин. Наблюдая за передвижениями мисс Виттекер в мощный полевой бинокль, Табби проследил, как она подошла к плавучему дому, где какой-то мужчина — лица он разглядеть не сумел — спрыгнул с крыши и сжал ее в объятиях. После такого даже брат, с которым он не виделся больше года, не возымеет живительной силы.
— Привет, — угрюмо буркнул он.
Джо, которому недавние события придали живости на обоих, гаркнул, как тюлень:
— Привет, Табби!
— Откуда звонишь?
— Из гостиницы здешней. Послушай…
— Что? Как ты тут оказался?
— Неважно. Слушай, Табби, дело срочное. Какое у тебя положение в замке?
— Где?
— Ну, в Уолсингфорд Холле!
— Положение в Уолсингфорд Холле?
— Ну да! Как ты там котируешься? Если захочешь пригласить в гости единственного брата, воскликнут они «Прекрасно! Хоть сто штук!» или сердито буркнут: «Господи, Господи! Неужели их будет двое?»
— Ты хочешь приехать сюда?
— Вот именно.
— Так приезжай.
— Ты сумеешь меня протащить?
— Тут и протаскивать нечего.
— Не могу же я вот так, запросто, взять и явиться!
— Очень даже можешь! Были бы деньги. Подойди к парадной двери и нажми на звонок.
— То есть?
— Нужно платить. Не заплатишь, не возьмут постояльцем.
— Что?!
— Ты не знаешь, что такое постоялец?
— Разве сэр Бакстон их держит? Не может быть!
— Еще как может!
— Значит, дом — вроде отеля?
— Именно. Хочешь к нам присоединиться?
— Конечно!
— Так приезжай, я тебя представлю.
Дорога, которая вела в Уолсингфорд Холл из деревни Уолсингфорд Парва, была крутой и пыльной, солнце палило нещадно, но Джо одолевал ее, словно бог Меркурий, окрыленными стопами. Погруженный в золотые мечтания, он не замечал того, что обескуражило бы менее истового пешехода. Братец Табби отдувался бы и пыхтел; он — пел песни.
Только автор толкового словаря смог бы красочно и полно описать все переливы его чувств. Роджет, к примеру, назвал бы его радостным, счастливым, довольным, восторженным; и был бы прав. Теперь Джо открылось, как же глуп он был, не поняв
Добравшись до вершины холма, он наткнулся на Табби, который сидел у дороги, на приступочке.
— Привет, Джо! — поздоровался Табби. — Так и думал, что ты вот-вот прискачешь.
— Что ж, вот и я!
Больше о негаданной встрече после томительных месяцев они не говорили. Каждый, видимо, считал, что и так все сказано. В семье Ванрингэмов не слишком суетятся по поводу вновь обретенных братьев.
— Слушай-ка, Табби, а ты уверен? — спросил Джо.
— Присядь, — пригласил Табби, критически оглядывая брата. — Вид у тебя, будто за электрическим зайцем гнался. Уверен? В чем?
— Насчет постояльцев.
— Ну конечно.
— А ты тоже платишь?
— Естественно.
— И любой может поселиться?
— Еще бы!
— Нет, что же это! Поразительно! И давно это продолжается?
— Не знаю. Вроде, да. Когда я приехал, в заточении томились шесть душ. Сейчас времена такие, половина владельцев крупных поместий держит платных гостей. Иначе им просто нечего будет есть.
— Я запросто могу войти и попросить комнату?
— А то! Если деньги есть. Плата у них вперед. У тебя они есть?
— Конечно.
— Цены довольно высокие.
— Неважно. Денег у меня полно.
— Банк грабанул?
— Нет, театр. Сразил публику комедией. Ты что, газет не читаешь? Позавчера состоялась премьера. Успех — бешеный!
— Тогда ты-то здесь и нужен. Они тебе дорожку под ноги выкатят.
— Черт! — Джо нежно взглянул на брата. — Повезло, однако, что ты тут оказался!
— А кто тебе про меня сказал?
— Девушка с густым оксфордским акцентом. Не знаю, как ее зовут. Зашла на плавучий дом, а там как раз был я.
Табби вздрогнул, потемнев лицом, и кинул на Джо холодный, далеко не братский взгляд.
— Так это я тебя видел? Это ты обнимался с Пруденс?
— А, так вот как ее зовут! Нет, нет. Зачем мне с ней обниматься?
— Я видел!
— Нет! Ты что, воображаешь, у занятого человека есть время обниматься? К тому же, я слишком одухотворен.
— Да я сам видел! Ты спрыгнул с крыши и обнял ее.
— А-а, это другое дело. Верно, обнял. Но исключительно от того, что потерял равновесие и схватился за соломинку. В роли соломинки — твоя Пруденс. Однако, как это ты увидел? Тебя же там не было!
— Полевой бинокль, — коротко бросил Табби. Потаенный смысл сообщения не ускользнул от Джо.
— Так ты шпионишь за ней? Табби, это неспроста! Расскажи мне все. Влюбился?
Табби повозил ногой по пыли.
— И да, и нет…
— Конкретней.
— Видишь ли, тут такое дело.
Внезапный порыв захлестнул Табби — ему захотелось излить душу другой, сострадательной душе. Он был не из тех, кому легко хранить свои беды про себя.
— Хорошо, я расскажу. Я люблю ее. Да. Люблю.
— Естественно.