Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

д'Аннунцио Габриэле

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Тихая квадратная комната, расположение всех предметов в которой обнаруживает стремление к исключительной гармонии и раскрывает тайну глубокого соответствия между видимыми очертаниями и сущностью обитающей здесь души, окружившей себя ими и любящей их. Кажется, что все кругом приведено в порядок руками мечтательной Грации. Весь вид комнаты вызывает представление о тихой, сосредоточенной жизни. Два больших окна открываются в расположенный ниже сад, в одном из них, на ясном просторе неба, вырисовывается возвышенность Сан-Миниато, его сияющая базилика, монастырь и церковь Кронаки «La Bella Villanella» — самый чистый сосуд францисканской простоты. Одна

дверь — во внутреннее помещение, другая — к выходу. Время — за полдень. В оба окна врывается свет, дыхание и звучность апреля.

Сцена I

На пороге первой двери появляются Сильвия Сеттала и престарелый Лоренцо Гадди , передвигаясь рука об руку, входя в весеннюю свежесть.

Сильвия.Ах, да будет благословенна жизнь! Сегодня я могу благословлять жизнь: она всегда хранила во мне живую надежду.

Лоренцо.Новую жизнь, дорогая Сильвия, вы — создание, полное доброты и самоотверженности, такое доброе и такое сильное! Буря прошла. Вот и Лючио возвращается к вам после этого тяжелого несчастья, полный благодарности и нежности. Кажется, он возрождается. Недавно у него были совершенно детские глаза.

Сильвия.Вся его доброта возвращается к нему, когда вы возле него. Когда он говорит вам «профессор», его голос становится таким задушевным, что ваше великое отеческое сердце должно дрожать.

Лоренцо.Недавно у него были те же глаза, какие я видел у него, когда он пришел ко мне в первый раз и я дал ему глину в руки. Его глаза выражали изумление и мягкость, но, уже начиная с этого дня, пальцы его проявляли энергию и творческое дарование. У меня сохранился его первый опыт. Я думал, было, подарить его вам в день свадьбы. Я вам отдам его, как предзнаменование вашего нового счастья.

Сильвия.Благодарю вас, профессор.

Лоренцо.Это — женская голова в лавровом венке. Я помню: в мастерской стояла маленькая, ничего из себя не представляющая модель. Во время работы он изредка поглядывал на нее. Он казался то сосредоточенным, то взволнованным. В его руках получился неясный слепок, на котором, однако, выступали — я не знаю — какие могучие черты! В смущении и унынии, как-то стыдясь, он стоял несколько минут перед своей работой, не осмеливаясь обратиться ко мне. Но вдруг, прежде чем бросить слепок, он несколькими прикосновениями пальцев наметил вокруг головы лавровый венок. Как это мне понравилось! В глине он хотел увенчать свою неясную мечту. Конец его дня был проявлением гордости и веры. Я полюбил его с тех пор, за этот венок. Я принесу вам этот первый его опыт. Внимательно всматриваясь в него, вы, может быть, уловите черты воодушевленного лица Сафо, этой идеальной фигуры, которую несколько лет спустя он довел до совершенства великого образца искусства.

Сильвия (напряженно слушая его).Присядьте, присядьте, профессор, побудьте еще немного: прошу вас! Садитесь сюда, к окну. Побудьте еще несколько минут! Мне нужно сказать вам тысячу вещей, а я не могу сказать ни одной. Я хотела бы подавить эту беспрерывную дрожь, овладевшую мной… Поймите меня…

Лоренцо.Вы волнуетесь от радости?

Он садится у окна. Сильвия повернулась к нему, опершись о подоконник. Ее лицо вырисовывается на синем небе, вглубь которого ушел прекрасный священный холм.

Сильвия.Не знаю, радость ли это. В некоторые мгновения

все, что было, все это несчастье, все это страдание, даже кровь, даже рубец на месте раны — все рассеивается, исчезает, изглаживается забвением, превращается в ничто. Но бывают и такие минуты, когда все, что произошло, все ужасное бремя этого воспоминания сгущается, становится все тяжелее, становится плотным, непроницаемым и непреодолимым, как стена, как скала, на которую мне не подняться никогда. Недавно, когда вы говорили со мной и неожиданно предложили подарок, я думала: «Вот теперь я возьму в руки этот дар, этот кусок глины, куда, как в тучную почву, он заронил первые семена своей мечты, я возьму его своими руками, подойду к нему с улыбкой, принесу ему нетронутой лучшую часть его души и его жизни, я буду безмолвна, и он узнает во мне хранительницу всех своих богатств, он больше не пожелает расстаться со мной, и мы будем молоды, еще раз молоды!» Так я думала, и мысль с невероятной легкостью смешивалась с действительностью… Ваши слова преображали для меня мир… И вот, затем, проносится дуновение, легкое дыхание, тончайшее дуновение, какой-то пустяк, и изменяет все, и разбивает все иллюзии, возвращается беспокойство и боязнь, и дрожь… Ах, апрель!

Глубоко вздохнув, она вдруг поворачивается к свету.

Как волнует этот воздух, хотя он так прозрачен! С пылью цветов ветер несет все радости надежды и все муки отчаяния.

Она высовывается в окно и зовет.

Беата! Беата!

Лоренцо.Девочка в саду?

Сильвия.Вон она! Бегает среди кустов роз… Она вне себя от радости. Беата! Шалунья, спряталась за кустом. Смеется. Вы слышите, как она смеется? Ах, слушая ее смех, я понимаю, как должны радоваться цветы, когда они наполняются росой до самых краев своих соцветий. Так и ее звонкий смех переполняет мое сердце.

Лоренцо.Может быть, и Лючио слышит ее смех и радуется ему.

Сильвия (серьезная и трепетная, наклоняясь к профессору и взяв его за руки).Так вы уверены, что он действительно вылечился… от всех ран? Вы уверены, что он вернулся ко мне всей своей душой? Вы это почувствовали, всматриваясь в него, говоря с ним? Или вам это подсказывает ваше сердце?

Лоренцо.Недавно мне показалось, что у него вид человека, начинающего жить с новым ощущением жизни. Тот, кто видел лицо смерти, не мог не увидеть, при свете молнии, и лицо истины. Повязка упала с его глаз. Он узнал вас всецело.

Сильвия.Профессор, а если вы ошиблись, если надежда окажется пустой, что станет со мной? Я истратила все свои силы.

Лоренцо.Чего же вы теперь боитесь?

Сильвия.Он хотел умереть, но та… та живет, я знаю, что она неумолима.

Лоренцо.Что же она может сделать теперь?

Сильвия.Все, если только он продолжает любить ее.

Лоренцо.Продолжает любить? Наперекор смерти?

Сильвия.Наперекор смерти. Ах, теперь вы понимаете мое беспокойство! Из-за нее он хотел умереть в припадке бреда и исступления. Подумайте, как он должен был ее любить, если мысль обо мне, если мысль о Беате не удержала его… Стало быть, в этот ужасный час он был всецело добычей ее одной, он дошел до крайности своей лихорадочной страсти и своего страдания, и все остальное на свете для него не существовало. Подумайте, как он должен был ее любить!..

Голос у нее тихий, но раздирающий душу. Старец опускает голову.