Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854
Шрифт:
Я был разбит наголову с первого же натиска и, как пруссаки под Иеной, в один день, разом всё потерял. — 14 октября 1806 г. под городом Иеной Наполеон разгромил часть прусской армии; в тот же день маршал Даву разбил наголову остальную ее часть под Ауэрштедтом. В результате этих двух сражений прусская армия перестала существовать.
…аптекарем, необыкновенно чирым немцем… — Чирый — в орловском говоре означает: самодовольный.
…провинциальные львы с судорожно искаженными лицами… — В тридцатые годы XIX в. слово лев (lion) стало применяться в Англии и во Франции для обозначения законодателей мод, покорителей
…петербургских мирлифлеров… — Мирлифлёрами (франц. mirlifflore) во времена Людовика XVI называли молодых щеголей. В русской литературе это насмешливое прозвище было использовано сторонниками классицизма в их борьбе против Карамзина и его школы, (см., напр., в стихотворениях Д. П. Горчакова «Письмо к другу моему Николаю Петровичу Николеву» и «Послание к князю С. Н. Долгорукову» — в сб.: Поэты-сатирики конца XVIII — начала XIX века. Л., 1959, с. 141 и 158). Позднее, в тридцатые-сороковые годы мирлифлерами иронически называли легкомысленных фатов. В таком смысле Белинский озаглавил одну из своих журнальных заметок 1843 года: «Журнальный мирлифлер и Жорж Занд» (Белинский,т. 6, с. 580–581). См. также лексикологическую заметку Т. А. Никоновой «Мирлифлёр»: Т сб.вып. 3, с. 179.
…я, как Поприщин, большею частью лежал на постели… — В «Записках сумасшедшего» у Гоголя, под 4 октября Поприщин записал: «Дома большею частию лежал на кровати».
О люди! точно, жалкий род!.. — Мысль, заимствованная из стихотворения Пушкина «Полководец» (1835): «О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!».
…указательный палец, украшенный перстнем из корналинки… — Корналинка или корналин (франц. cornaline) — полудрагоценный камень сердолик.
Я чувствовал себя чем-то вроде Сципиона Африканского. — Древнеримский полководец Публий Корнелий Сципион Африканский старший (около 235–183 до н. э.) прославился своими воинскими победами и великодушным отношением к побежденным. Тит Ливий в «Римской истории от основания города» приводит много примеров его великодушия.
…как то легкое дуновение, от которого поднялись дыбом волосы у пророка… — В Библии Елифаз Феманитянин говорит Иову: «И дух прошел надо мною; дыбом стали волоса на мне» (Книга Иова, гл. 4, ст. 15).
И пусть у гробового входа — Красою вечною сиять! — Заключительная строфа стихотворения Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» (1829).
Три встречи
Черновой автограф начала рассказа на двух листах: ИРЛИ,ф. 93 (П. Я. Дашкова), оп. 3, № 1260.
Совр,1852, № 2, отд. I, с. 141–170.
Т, 1856, ч.1, с. 355–403.
Т, Соч, 1860–1861,т. 2, с. 168–197.
Т, Соч, 1865, ч. 2,с. 301–335.
Т, Соч, 1868–1871, ч.2. с. 253–286.
Т, Соч, 1874, ч. 2,с. 253–286.
Т, Соч, 1880.т. 6, с. 261–295.
Рукописи
Впервые опубликовано: Совр,1852, № 2, с подписью: Ив. Тургенев (ценз. разр. 2 февраля 1852 г.).
Печатается но тексту Т, Соч, 1880с учетом списка опечаток, приложенного к 1-му тому этого же издания, с устранением явных опечаток, не замеченных Тургеневым, а также со следующими исправлениями по другим источникам текста:
Стр. 217, строки 32–33:«под единственным окошком» вместо «пред единственным окошком» (по черн. автогр.).
Стр. 220, строки 26–27:«платье зашелестело» вместо «платье зашелестило» (по всем другим печатным источникам).
Стр. 225, строка 12:«раздается голос» вместо «раздался голос» (по всем печатным источникам до Т, Соч, 1874).
Стр. 228, строка 36:«сделал знак Дианке» вместо «сделав знак Дианке» (по всем другим печатным источникам).
Стр. 239, строка 20:«фортепьяно» вместо «фортепиано» (по всем другим печатным источникам).
Стр. 240, строка 18:«я невольно вспомнил» вместо «я невольно вспоминал» (по всем печатным источникам до Т, Соч, 1868–1871).
Датируется 1851 годом на основании помет Тургенева в издании 1856 г. и в последующих. Однако, как свидетельствует переписка Тургенева, до конца 1851 г. рассказ еще не был им закончен. В канун Нового года он писал И. С. Аксакову о своих литературных планах на ближайшее будущее: «„Современник“, может быть, получит от меня ничтожный рассказ, начатый давно тому назад…» (письмо от 31 декабря 1851 г. (12 января 1852 г.)). Так как февральская книжка «Современника» имеет дату цензурного разрешения 2 февраля, можно считать, что рассказ «Три встречи» был закончен и передан в редакцию журнала в середине, но не позднее конца января 1852 г. Немногим раньше этого Тургеневым была написана «сцена» «Вечер в Сорренте» (дата окончания — 10 января 1852 г.). По верному замечанию Ю. Г. Оксмана, рассказ «Три встречи» «имеет несколько общих образных и фабульных мотивов с этой сценой» (наст. изд., Сочинения, т. 2, с. 685). Для обоих этих произведений Тургенев воспользовался своими воспоминаниями о нескольких днях, проведенных им в Сорренто весной 1840 г.
Второе упоминание Тургенева о «Трех встречах» содержится в письме к С. Т. Аксакову от 2(14) февраля 1852 г. Сообщая, что он не сможет принять участие в задуманном И. С. и К. С. Аксаковыми «Московском сборнике», Тургенев продолжает: «Не пишется что-то — по крайней мере ничего порядочного не пишется — и скажу откровенно, что я слишком уважаю их издание, чтобы дать им, например, такую пустую вещицу, как ту, которая появится во 2-м № „Современника“». Приведенные авторские оценки, вряд ли вполне искренние, должны были, вероятно, несколько смягчить неловкость от решительного отказа участвовать в московском издании. Но они полностью совпали с мнением славянофилов о «Трех встречах». 29 мая того же года И. С. Аксаков писал Тургеневу: «Мне непременно хочется, и теперь больше, чем когда-либо, чтобы Вы приняли участие в нашем честном издании <…>. Пришлите хоть безделицу, только, разумеется, не в роде „Трех встреч“, а такую, которая бы подходила к Сборнику» (Рус Обозр,1894, № 8, с. 472). Слабым произведением, в котором «нет ничего такого, что бы заслуживало чье-нибудь внимание», «Три встречи» были названы в обзоре первых книг «Современника», помещенном в «Москвитянине» (1852, т. II, № 5, март, кн. 1, отд. V, с. 26–29).