Товарищ "Чума" 6

lanpirot

В общем, можно относиться к товарищу Сталину как угодно, но то, что его след навсегда остался в нашей истории — абсолютно бесспорно и обсуждению не подлежит. Да, собственно, а что вообще мы знаем о нём, кроме мифов, слухов, догадок и легенд?

Каким вождь был на самом деле, знал, наверное, лишь сам Иосиф Виссарионович, но успешно это скрывал за кучей масок. Даже воспоминания его родни и людей из «ближнего круга» зачастую противоречили друг другу. Так все наши суждения об этом человеке — сродни гаданию на кофейной гуще… Кстати, я видел описание в веде этого способа предсказания будущего, надо будет

попробовать его освоить на досуге.

Неожиданно, да и непонятно из каких глубин моей памяти всплыло стихотворение, которое я читал лишь единожды в своей жизни:

Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей,

Со старым дубовым пандури,

С нехитрою песней своей.

А в песне его, а в песне —

Как солнечный блеск чиста,

Звучала великая правда,

Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться сумел,

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья славы

Люди его Земли

Отверженному отраву

В чаше преподнесли.

Сказали ему: 'Проклятый,

Пей, осуши до дна…

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!'

Как я его умудрился запомнить, я вообще не представляю. Но как-то запомнил. Знаете, кому принадлежат эти душещипательные строки, переведенные с грузинского? Одному семнадцатилетнему парню, по всей видимости, глубоко разочаровавшемуся в жизни.

Да-да, автор — тогда еще молодой и горячий «кавказский джыгит» Сосо Джугашвили. Так что все рассуждения на тему «а знаете, каким он парнем был?» будут заведомо субъективны. Так что я постарался задушить внутри себя все ростки сомнений, кем же считать этого человека — злым гением, либо святым.

Есть Верховный главнокомандующий, глава государства, ведущего кровопролитную войну против фашистов за наше совместное будущее, свободу и независимость. И мой долг ему в этом помочь всеми возможными средствами. Постараться совместными усилиями сохранить как можно больше жизней наших соотечественников, ежедневно погибающих на фронте. Всё остальное — от лукавого…

Хотя, мы с ним вроде бы, тоже в одной упряжке. Вот и посмотрим, чем мне все это аукнется в итоге. Ведь я в этих сверхъестественных мистериях[2] до сих пор ни в зуб ногой. Надо будет хоть с Бомбадилом на этот счет перетереть, он-то за двести лет всяко лучше моего разбирается в этих «оккультных играх».

Сейчас меня больше волновал другой вопрос: с чего мне вообще начать разговор с товарищем Сталиным? Какие доказательства привести ему и его команде, чтобы мне безоговорочно поверили? Да, мои победы над фашистами говорят сами за себя. Свидетели тоже имеются в лице деда и профессора Трефилова. Да и Фитин, хоть и мало, но всё-так что-то видел.

Однако, думаю, что без моих ведьмовских фокусов не обойтись и здесь. Придётся опять задействовать и «карусель двойников», и фокус с исчезновением… Кстати, в подтверждение теории профессора Трефилова, можно и дедулю загнать в «аварийный режим» с разбиванием стен… Хотя, такое представление нужно устраивать на каком-нибудь закрытом полигоне. Так сказать, во избежание…

А вот что точно может пригодиться Иосифу Виссарионовичу, а мне сослужить добрую службу, так это моя универсальная целительская печать. Думаю, что её оздоровительный

эффект товарищ Сталин точно не сможет игнорировать. Уж чего-чего, а хронических и иных болячек у вождя воз и маленькая тележка. И избавление от них поможет Иосифу Виссарионовичу намного эффективнее тащить свою нелегкую ношу.

В общем, дорогу до Кремля я решил провести с пользой: скастовать и насытить силой универсальную целительскую печать собственного производства. Придуманной и разработанной не без помощи Глафиры Митрофановны, разумеется. Её участие в этом процессе я ценил очень высоко.

Всё-таки, какая замечательная женщина мне досталась! И я до сих пор не переставал этому радоваться. Она у меня не только писаная красавица, но еще и умница такая, каких днём с огнём не найдешь! А вот мне надо срочно искать способы, чтобы вытащить её с Акулиной с территории занятой врагом.

Ведь чем скорее мы начнём наши исследования, тем быстрее сумеем приблизить нашу победу над врагом. И я был в этом уверен на сто процентов. А самое главное, что нужно было сделать — это придумать действенный способ противостояния чудовищному давлению колдовской силы фашистского упыря.

Если этого не сделать, я опять его испытаю на своей шкуре. А вот сумею ли выдержать в очередной раз — большой вопрос. А это стопудово произойдет в ближайшее время! Чтобы это предвидеть, даже к бабке ходить не надо. К тому же, я теперь сам себе бабка-знахарка.

Я закрыл глаза и сосредоточился, постепенно начиная выплетать сложную структуру новейшего целительского конструкта. Место я себе выбрал в самом последнем ряду автобуса, за спинами моей маленькой команды. Так что никто моих странных телодвижений не должен был разглядеть.

Но я еще и подстраховался на всякий случай, набросив на собственные руки печать отвлекающую внимание. Это даже не морок, а так — мелочёвка. Любой посмотревший в мою сторону, совершенно не обратит внимания на странные пасы руками. Не то, чтобы я чего-то опасался, но повышенное внимание к моему промыслу, мне совершенно ни к чему.

Едва я пустил в ход магию, как Бомбадил, сидевший где-то в середине автобуса и мерно клюющий носом и пускающий слюни во сне, неожиданно встрепенулся и повел носом воздух, принюхиваясь, словно собака берущая след. Ага, почуял-таки всплеск энергии, даже такой минимальный, который я мог из себя выдавить. Рыжий ведьмак открыл один глаз и обернулся. Взглянув на меня мельком, он кивнул (на него мое простенькое заклинание естественно не подействовало) и опять привалился к прохладному стеклу окна, продолжив мирно посапывать.

А я же продолжил заниматься своим делом — плетением сложного конструкта. Не хотелось бы случайно ошибиться, и вместо запланированного излечения Иосифа Виссарионовича от всех болезней его насмерть пришибить. Вот тогда история всего этого мира точно покатится по совершенно другим рельсам. И куда она нас всех завезет — предсказать совершенно невозможно.

Сейчас я сам себе напоминал подслеповатую старуху, пытающуюся заниматься вязанием и постоянно пересчитывающую петли. Так и я скрупулёзно проверял каждую фигуру, каждый знак, символ и руну, соединяя их в единый и действующий конструкт. Конечно, на подпрыгивающем на каждой кочке автобусе, проделать это было весьма сложно, но я старался.