Товарищ "Чума" 6
Шрифт:
Общеизвестно, что по окончании Великой Отечественной войны Сталину было присвоено звание генералиссимуса. Менее известно, что он долго отказывался от этого звания, уступив только уговорам маршала Рокоссовского. При этом, до конца жизни он в качестве парадного носил маршальский мундир. Еще менее известный факт, что звание маршала Сталину было присвоено только в марте сорок третьего года, после окончания Сталинградской битвы.
Но почему-то мало кто задается вопросом, а какое воинское звание было у Верховного главнокомандующего до маршала? А вопрос, с моей точки зрения, довольно интересный, хотя и не простой. Ведь все мы привыкли, что
Если следовать этому принципу, Сталин, прежде чем стать маршалом должен был побывать как минимум генералом, не говоря уже об этапе старших и младших офицерских званий. Но об этом в официальных источниках нет упоминаний. Да и был ли он вообще военным человеком?
Даже сам Иосиф Виссарионович этого не признавал, называя себя до начала отечественной войны сугубо «гражданским человеком», тем самым противопоставляя себя некомпетентным командирам, которые кичились своими заслугами в гражданской войне, и не хотели перестроиться для ведения войны по-новому.
Что касаемо званий, к генералам после революции можно было приравнять комбригов, начдивов, комкоров, комфронта, командармов. В отдельную «генеральскую» категорию можно выделить руководителей и членов Реввоенсовета Республики — высшего органа военного управления, созданного в 1918-ом году. Позднее реввоенсоветы были созданы при фронтах Красной армии.
Сталин был членом Реввоенсовета Республики и входил в состав реввоенсоветов различных фронтов. Тогда логично, что членов реввоенсовета по принципу соответствия должностей и званий смело можно смело приравнять к генералам, поскольку именно они руководили боевыми действиями на фронтах. Таким образом, Иосиф Виссарионович в соответствии с новой системой присвоения званий сразу стал генералом, минуя предшествующие воинские звания. Так что прежде чем стать маршалом, он уже фактически был полководцем и генералом.
Кроме товарища Сталина я увидел в кабинете еще одного старшего майора государственной безопасности, сидевшего за столом. Ха! И этот человек мне был известен, поскольку являлся еще одной легендарной личностью времен Второй мировой — коллега Фитина, тоже начальник, но только 4-го управления НКВД СССР. Павел Анатольевич Судоплатов. Отвечал Судоплатов за разведку, диверсии и террор в тылу противника. И со своими обязанностями прекрасно справлялся.
Наконец, когда мы все рассредоточились вдоль стены, оставив входную дверь за спиной, Иосиф Виссарионович остановился и провел рукой по своим, зачесанным назад, густым темным волосам, в которых пробивалась основательная седина. Так-то ему сейчас шестьдесят четыре, что для нынешнего времени весьма солидный возраст.
Если мне не изменят память, то по официальной статистике СССР средняя продолжительность жизни мужчин в 1940-ом году составляла сорок лет, женщин — сорок семь. Это в моем мире будущего, Виссарионычу до пенсии еще год пахать, а здесь он уже на четверть века статистику переплюнул. Хотя, если по чесноку, выглядел товарищ Сталин не очень…
Если не сказать больше — весьма и весьма погано он выглядел, не таким, как на ретушированных фотографиях и многочисленных «картинах маслом». Серое землистое лицо, глубокие морщины, тусклые запавшие глаза и мешки под ними, хоть бабло туды складывай… Сказывались бессонные ночи и постоянный стресс. И другого режима Виссарионычу до конца войны не видать. Как в том стихотворении: «И вечный бой! Покой нам
— Здравствуйте, товарищи! — произнёс вождь, остановившись напротив нашей нестройной шеренги.
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — так же нестройно, как мы и стояли, вразнобой ответили присутствующие.
И только Том произнес «Awrite!», что по-шотландски соответствовало «Привет!», да Фитин по-военному отчеканил «Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!».
— Скажу, как на духу… — произнёс вождь, остановившись взглядом на моём старике. — Я уже не ожидал увидеть в живых ни лейтенанта гобезопасности Чумакова, ни профессора Трефилова, — Сталин перевел взгляд с Ивана на Бажена Вячеславовича. — Вы побывали там, откуда, обычно, наши люди нэ возвращаются…
— Мы с Баженом Вячеславовичем пытались вырваться, товарищ Сталин, — произнес дед. — Но… не получилось… — виновато развел руками мой старикан. — Готов понести заслуженное наказание за бездарный провал операции, товарищ Верховный Главнокомандующий!
— О вашей попытке побега мне стало известно, благодаря отличной работе наших товарищей в Берлине, — произнес Иосиф Виссарионович, а Фитин едва заметно улыбнулся, ведь это была реальная похвала из уст вождя в его адрес. — Однако, я нэ считаю операцию проваленной, — Сталин неторопливо развернулся в мою сторону, — ведь тот, за кем вас направили в тыл врага, находится здэсь. Не так ли, товарищ Чума? — Иосиф Виссарионович остановился напротив меня.
— Так точно, товарищ Сталин! — Я подтянулся, бесстрашно глядя в желтоватые глаза вождя. — Товарищ Чума — это я! — Вот так и вычислил меня Иосиф Виссарионович.
Хотя, определить среди присутствующих того самого товарища Чуму, было весьма просто: деда Сталин уже видел, Трефилов — старик, а эпатажный Том Бомбадил на советского гражданина совершенно не похож. Вот и весь фокус, и никакого большого ума здесь не надо. А Иосиф Виссарионович далеко не дурак, складывать два плюс два умеет.
— Разрешите поблагодарить вас, товарищ Чума, — степенно произнёс вождь, протягивая руку, — за проявленный вами героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Уничтожение в полном составе 13-ой танковой дивизии вермахта, очень нам помогло в обороне Кавказа.
— Служу Советскому Союзу! — максимально серьёзно ответил я, пожимая сухую и всё еще крепкую, несмотря на возраст, ладонь товарища Сталина.
Ну, вот и случай представился, которым я не мог не воспользоваться: буквально за мгновение до того, как наши руки соприкоснулись, я активировал универсальную целительскую печать на своей ладони. И запустил её в потрепанный тяжелой жизнью организм вождя во время рукопожатия. Когда наши руки разомкнулись, печать исцеления уже ввинтилась в его ладонь, стремительно распространяя своё действие.
Первым «неладное» почуял Бомбадил, он шумно втянул носом воздух, одновременно поворачиваясь ко мне. Вот же у него нюх на магию! Никакое силовое воздействие от него не укроется, если оно «выпущено» наружу, а не остается внутри самого ведьмака. Хотя, возможно, он и это сумеет распознать. Но на этот раз моё чародейство от него не укрылось.
Рыжий ведьмак едва заметно мне кивнул и для чего-то набросил себе на руки простенькое заклинание, прямо как я в автобусе. Вот только чего он замыслил, я в первый момент и не догадывался. А наблюдать за его волшбой мне было неудобно, поскольку события неожиданно понеслись настоящим галопом — только отмахиваться успевай!