Трагедия деревни Мидзухо

Гапоненко Константин Ерофеевич

А вот мнение заведующего сектором лесного хозяйства Саха­линского филиала Академии наук СССР А. Толмачева: «Тов. Би­биков В.З. в секторе лесного хозяйства работает лаборантом с ав­густа 1952 года по окончании лесной школы. За это время т. Биби­кову поручались различные работы, связанные с изучением есте­ственного возобновления елово-пихтовых лесов. Тов. Бибиков по­казал себя при этом как исполнительный и инициативный работ­ник. К работе по лесоводственной тематике проявляет большой интерес. Дисциплинирован».

Оказывается, Бибиков выполнял поручения, проявляя исполни­тельность и инициативу, и парторг лесхоза мог бы это отразить в характеристике, однако он заострил внимание на том, что Бибиков «находится в сожительстве

с иностранной подданной (японкой)».

В общем, мы видим перед собой человека положительного во всех отношениях, чья единственная вина – указанное выше об­стоятельство. На собрании коммунистов лесхоза Окорокова поды­тожила: «По всем показателям вы замечательный человек, но со­жительство с японкой не позволяет вам быть в партии». Ситуа­ция сложилась неразрешимая: человек, сожительствующий с иностранкой, не может быть членом партии – не позволяет устав; но бросить женщину с тремя детьми – его детьми! – не позволяет со­весть, вся его натура. За сожительство с японкой от него откре­стился горком; но если он бросит жену с детьми, то заслужит все­общее презрение. К его чести, мысль о разрыве не приходила ему в голову. А ведь на партсобрании перед ним ставили вопрос: «Тебе кто дороже – партия или японка?» И далее принципиальный това­рищ намекал, что не верит в искренность иностранки.

Бибиков поступает как любящий супруг и отец, он не отрека­ется ни от жены, ни от детей, более того, он находит в себе муже­ство заявить: «За шесть лет вполне можно было проверить меня и ее, она не заслуживает подозрений». В течение этих шести лет он стучался в различные властные кабинеты не по одному разу: к председателю исполкома Костромского сельского Совета, пред­седателю Чеховского райисполкома Дюльдину, секретарю Чехов­ского райкома ВКП(б) Хандрилову, начальнику отдела МГБ по Че­ховскому району майору Колпакову, в областное управление МГБ, к заместителю председателя Сахалинского облисполкома. Но все его усилия успеха не имели. 9 марта 1953 года он пишет письмо в Долинский горком КПСС: «Прошу не исключать меня из партий­ных рядов. На протяжении моей жизни соразмерно моим способ­ностям я выполнял все задания партии, обязуюсь и впредь честно трудиться, в чистоте держать свое партийное звание. Своих детей, свою семью я воспитываю в духе преданности партии и советско­му народу. Особенно тяжело для меня терять партийное звание в этот тяжелый момент, когда наша партия, наша Родина пережива­ют тяжелую утрату – смерть нашего дорогого товарища Сталина».

Нет никакого сомнения в искренности этих слов.

Кто сумеет сказать, что такое любовь мужчины к женщине? Поэты, писатели, мудрецы, великие люди, чьи имена навеки впи­саны в анналы истории, принарядили это необъяснимое чувство в пышные словесные одежды, композиторы воспели его в щемящих душу творениях. А как переживает любовь обыкновенный чело­век, не читавший гениальных строк, не внимавший божествен­ным мелодиям?

Обратимся к шедевру мировой литературы – «Тихому Дону» Михаила Шолохова. Казак Прокофий Мелехов привозит с Турет­чины жену, с точки зрения ядреных казачек, бабу никудышную – у нее «ни заду, ни пуза, одна страма». Весь хутор захлебывает­ся злорадством. А Прокофий поздними вечерами носит жену на руках до татарского кургана. «Сажал ее там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь».

Хуторяне не приняли чужую. Но Прокофий – Прокофий за ка­кие достоинства полюбил ее? Как с ней любиться и жить, если она по-русски ни слова, и он столько же по-турецки? Знал казак, как его встретят станичники? Знал, на что обрекал жену-чужестранку? Знал. Однако любовь, которую он вряд ли мог выразить известны­ми ему словами, пересилила! И когда разъяренная толпа, заподо­зрив турчанку в ведьмачестве, стала вершить над ней суд, Проко­фий, раскидав шестерых,

сорвал со стены шашку и раскроил быв­шего однополчанина пополам.

В нашем случае ни обвинений в ведьмачестве, ни самосуда не случилось. Потрепали душу Владимиру Зиновьевичу, вполне возможно, что партийные постановления как-то сказались на его дальнейшей судьбе, но работы он не лишился, сохранил уважение товарищей и соседей. Что касается его брака, то никого он, кроме горкома, не задел. Тогдашний Сахалин отличался разнообразием браков: сходились пожилые с молодками, русские с нерусскими – не перечесть всякого смешения, и никому никакого дела не было, жена у тебя эстонка или японка, немка или литовка, молдаванка или армянка, никто не спрашивал, расписаны вы или не расписа­ны, – была бы семья хорошая, люди честные да трудолюбивые.

Прожили в любви и согласии Бибиковы – Владимир и Миёко, оставив нам в наследство пример преданности друг другу. Оста­лись среди нас их дети, внуки, правнуки – творение представи­телей двух народов. Пусть будут они достойны своих родителей, пусть вырастают, брачуются – никто никаких препятствий чинить им не станет.

На этом и закончим наше повествование. Пусть новые поко­ления, проживающие в России, Корее, Японии, связанные кров­ным родством, дружбой, добрососедством, строят жизнь без зло­бы и войн. Человечество, пережившее две мировые войны, при­шло к выводу: среди несметных богатств, созданных природой и человеком, существует единственная ценность – это сама жизнь, ее и надо беречь. Мир оказался уязвим и беззащитен, как лес в по­жароопасный период. Берегите лес, сиречь жизнь, – наше глав­ное богатство. Без него наша планета превратится в пустыню, вы­жженную солнцем, и тогда просто некому будет читать печальную историю рода человеческого.

Нам завещано

Жителям российского Дальнего Востока, в том числе сахалин­цам, надлежало бы знать имя выдающегося японца, которого зва­ли Гото Симпэй (1857-1929 гг.). Он успешно совмещал в себе уче­ного и администратора, дипломата и публициста, политика и биз­несмена. Гото был одним из самых надежных друзей России, за­тем Советского Союза.

В августе 1923 года он писал наркому иностранных дел СССР Георгию Васильевичу Чичерину (1872-1936 гг.): «… недоразуме­ния между обоими народами будут постепенно устранены, бу­дут найдены пути и средства способствовать развитию общих на­родов – благодаря чему будут уничтожены нынешние… неесте­ственные условия жизни обоих народов и всякие затруднения».

«Сейчас пришло время, когда уже не только образованные кру­ги, но также и широкие слои населения вполне осознали и при­держиваются взглядов, что добрые взаимоотношения между Япо­нией и Россией не только служат счастью обоих народов, но так­же способствуют стабилизации соседнего государства – Китая и его культурному существованию; они служат также основой мира на востоке Азии».

«Больше всего я желаю, чтобы наши дружественные взаимо­отношения послужили основой для благополучия всего человече­ства. Именно японцы и русские должны питать полную уверен­ность в том, что они могут объединить восточную и западную культуру и тем самым устранить существовавшее до сих пор за­труднение в жизни народов».

Годом ранее Гото высказал исключительно важную мысль: «При соприкосновении между народами фактическим авторите­том является народ, а не политический строй. Поэтому взаимоот­ношению народов ничто не может помешать».

Из ответа Г.В. Чичерина виконту Гото 18.12.1923 г.:

«Мы ожидаем очень многого от будущих наших отношений с Японией. Мировые интересы все более обращаются к Тихому оке­ану, и недалеко то время, когда тихоокеанские интересы займут господствующее положение в мире. Сибирь имеет многообещаю­щее будущее, и тесное сотрудничество с Японией является основ­ным условием развития наших дальневосточных областей».