Трансильвания: Воцарение Ночи
Шрифт:
Кира изо всех сил схватила меня за голову, касаясь ладонями висков, и я погрузилась в видения…
Первым была ванная девятого этажа. Вжавшись в стену с изображением алых парусов спиной, я массировала тело мочалкой, когда дверь открылась. Приоткрыв шторку, я увидела, чтобы это был Владислав.
— Лора… — Он подошел ко мне и коснулся ладонями моего лица, а затем вдруг резко отпрянул, отдернув руки. — Анна, прости… Я думал…
— Все в порядке, папа. Можешь не извиняться. — «Я» рванула шторку в сторону и медленным движением убрала волосы с конусовидных маленьких грудей, перенеся вес тела на одну ногу и кокетливо согнув ее в колене. Я видела борьбу в его глазах. Вожделение боролось с чувством долга по отношению к семье. Но «я» не дала последнему победить. — Иди ко мне, папочка. Твоя дочка замерзла.
«Я» сначала коснулась ладонями его лица, затем обняла за спину,
— Какого Дьявола, Анна? — Он яростно оттолкнул «меня», схватив за запястья. — Держи дистанцию. Я — твой отец. Неужели мало парней в нашем мире?.. Ты — принцесса. Только ткни пальцем и получишь кого пожелаешь. Я — муж твоей матери.
— Я уже желаю. И тот, кого я желаю, особенный. Это ты, папочка. На мать мне плевать. Пусть Лора Уилсон горит в аду. Я не выношу эту смиренную овцу. Она не нашего мира. Не здесь родилась. У нее нет прав на тебя.
«Я» снова потянулась к Владиславу, расстегивая пуговицы его рубашки и втаскивая в ванную. Сначала он отбивался. Но когда «я» обвила его ногой за талию, прижимаясь к нему взведенным до предела телом, уже просто устроил «меня» поудобнее. Искры сыпались между «мной» и им. В борьбе здравого смысла и инстинкта, в моем муже все же победил зверь.
— Папа… Папа…
«Я» тяжело дышала, постанывая, пока он разворачивал «меня» к себе спиной, заставив опереться руками на кафель, раздеваясь. Проведя тонкие линии тока руками по «моей» шее и спине, он развел «мои» ягодицы и взял «меня» сзади. Соитие было жестоким. Жестче, чем в любой из подобных разов со мной. С настоящей мной. А Анну он бил по шее и груди, между ног, помогая выпустить зверя, терзавшего и его самого, терзавшего их обоих. Каждое проявление боли для нее было точно шагом к спокойствию и удовлетворению. Потом кратко пробежали перед глазами картины того, как он бил ее в подвале серебряным хлыстом…
Я с шумом выдохнула и вынырнула из визуализации наружу. Кира временно убрала руки с моей головы.
— Я вытащила эти видения из головы твоего суженого и твоей милой дочки, пока одного пытала, а другой зад надирала. Несправедливо как-то погибать за мужа, пряча голову в песок и игнорируя все, что он сделал. Ну что, уже ненавидишь меня? Куда как проще простить любимого за все, когда не видишь, какая он — тварь на самом деле. Этот момент ты ведь не хотела видеть, признайся. Ты намеренно предпочла забыть подобное… Ну что? Все еще не тошно после увиденного? Все еще хочешь, чтобы он вернулся? Я сниму с тебя розовые очки, идиотка, обещаю. Выбью эту порочную дурь из твоей головы… Вижу осоловелый взгляд. Ты ничего так и не вывела из видений. Не вывела того, что это был отец со своей дочерью. С ТВОЕЙ ДОЧЕРЬЮ! Нимфоманка ненормальная. Любую бы уже стошнило. А она уже взмокла от мыслей о муже в ванной. Это все, что ты увидела. Прискорбно. Что ж. Сейчас я успокою бурю в твоем растекшемся на желе теле. Покажу, что я с ним сделала перед тем, как он сдох. — Кира снова вцепилась в мои виски, и комната шестнадцатого этажа замка медленно, но верно расплылась перед глазами…
Теперь я наблюдала со стороны. Руки моего мужа были прикованы к стене магическими наручниками. Кажется, Кира натренировалась в магии, пока проводила время в изгнании. Я узнала одну из небольших комнат седьмого этажа. Для меня всегда оставалось загадкой, как волчица проходила мимо поста охраны и оказывалась у меня дома. Она была не так проста, как казалась на первый взгляд. У нее были свои секреты и тайные фишечки. Опустив серебряный кинжал в широкую колбу, заполненную святой водой, и смахнув набежавшие слезы, высокая кареглазая шатенка подошла к своей жертве, одним рывком содрав с него камзол и рубашку.
— Хорошо, что Лоры здесь нет, и мы один на один, Ваше Величество. — Холодно, сквозь зубы процедила она. — Я люблю свою подругу, но эту ее часть, суку под твоей пятой, на нее даже смотреть невозможно. Я ненавижу твою жену в своей подруге, ненавижу в ней твою любовницу. Мне хочется связать и бить ее до тех пор, пока яд, которым ты протравил ее насквозь, не выйдет из ее больной башки. Сейчас бы она здесь верещала, стоя на коленях, пополам исходя на пену изо рта от желания. Как. Скажи мне? Как ты ее получил в свое безоговорочное владение? — Лезвие кинжала коснулось щеки моего мужа. Кожа зашипела, начиная растворяться, разлагаться и превращаться в кровавое месиво. Он приглушенно зарычал, тогда она саданула лезвием его по груди, нанося несколько ударов подряд. Из свежих вскрытых шрамов-полос на теле сочилась кровь. Каждая рана становилась язвой прямо на моих глазах.
Он склонил голову вниз, тяжело дыша, и темные пряди волос упали
— Такой уверенный в себе, да? — Кира изо всех сил ударила его головой о стену и нанесла еще несколько глубоких порезов. На этот раз на его обнаженных спине и шее. С виска моего мужа заструилась кровь. — Не смей своим поганым языком произносить имена Дерана и Бет, тварь. Сегодня ты сдохнешь. Можешь не пугать меня Лорой. Что-то я ее здесь не наблюдаю, а ведь ты отбываешь последние минуты своего гнилого существования. Чувствуешь, как серебро, святая вода и яд оборотня зудят в ранах, приближая тебя к концу? Даже любовь всей твоей жизни бросила тебя, потому что увидела, что ты — неисправимое чудовище. Как знать? Может, она и влюблена в того крестьянина и забыла о тебе, как об уродливом страшном сне?.. Вырваться из этого гадюшника было ее самым верным за всю ее жизнь решением. Потому что у тебя, гнили, нет совести. Говоришь о любви к ней? Да ты же спишь с ее дочерью. Со своей дочерью! Как только язык поворачивается продвигать бесценную идею о вечной любви, переспав с тремя поколениями ее рода? О, да, милый, я знаю гораздо больше того, что ты ей рассказал. Неловко, наверное, признаваться в том, что, ожидая любовь всей своей жизни, имел отношения с ее матерью, хотя она уже родилась и оставалось ждать совсем недолго?.. Но верностью ты никогда не болел, ведь так? Это она умрет лишь бы ее не коснулись ничьи руки, кроме твоих. А ты-то у нас, скот, хочешь все и сразу. Пытать тебя — это полный катарсис и очищение. А не видеть здесь своей подруги — высшая фаза экстаза. Потому что можно пнуть тебя и не чувствовать перед ней неловкости, потому что можно выплюнуть тебе в морду, что ты жил так, что никто тебя никогда не любил и уже не полюбит, ибо ты — грязь и ничтожество. Многие бабы тебя хотят, но ни одна не полюбит, потому что разлюбила даже та, для которой ты всем был. Глазами вожделеть и желать красивую картинку можно, но любая, коснувшись твоей так называемой души, побежит прочь, руки помыть и забыть тебя, как кошмар. Ты — полная никчемность. И сегодня ты ей станешь. Пылью для гроба.
Три удара ножом и длинными острыми когтями в грудь. Каждая пытка приближала его на еще один шаг ближе к смерти, так как яда оборотня становилось все больше в его организме.
— А теперь десерт. То, чего я изначально с тобой сделать хотела. Ты ответишь всем своим организмом за смерть моего любимого… Лора бы меня прокляла, даже бросив тебя, как безнадежного. Что ни говори, а с эстетической точки зрения ты, даже в моменты страшных скандалов и не менее страшных обид, всегда мог довести ее до исступленческой пены у рта. Она абсолютно не в силах сдерживать свои желания. Ее вожделенческая жажда тебя подводит ее к краю пропасти и заставляет сделать шаг. Так как хорошо, что она не видит этого.
Мстительно улыбаясь, Кира рванула ремень брюк моего мужа. Впервые за все время пыток в его глазах отразился панический страх, а зрачки расширились от ужаса. — Ты — сумасшедшая тварь! Ты не станешь этого делать. Даже ты до такого не опустишься…
— Еще как сделаю, милый. Как же мне нравится, когда ты ошибаешься. Жаль, что ты не выживешь, и тебе не придется просыпаться каждый день с мыслью о том, что ты больше недееспособен, как мужчина, и даже потребности жены не сможешь удовлетворить. Бедный калека без орудия своего обольщения женщин. Если бы все было не так критично и твоей виной была бы не смерть моего любимого, я бы даже сохранила тебе жизнь, чтобы посмотреть, как вы с Лорой веники вяжете день за днем, а в ней копится злоба на твою никчемность, и рано или поздно она уходит к нормальному здоровому мужику, бросая свою псевдо-любовь.